Положив телефон спокойно заряжаться, я решил еще раз подойти к зеркалу и оценить изменения во внешности. Все-таки две недели в беспробудном коматозе, это вам не шутки. Но сначала поднял глаза на настенные часы. Те размеренно отсчитывали пятый час дня. Получается, я встал практически в полдень? Недурно отсыпаюсь, хочу сказать. Да и отец баловал, он обычно раньше шести домой не заявлялся, хотя рабочий день заканчивался в три. Что-то случилось, интересно? Что это он решил разготовиться? Обычно блюда, сложнее пасты с полуфабрикатами, он не переваривал.
Ладно, не буду засорять себе голову никому ненужными мыслями и размышлениями, и своих проблем хватает. Захочет отец, поделится. Или сам узнаю, в честь чего сегодня намечалась праздничная трапеза.
И наконец взгляд добрался до вожделенного зеркала. Что греха таить, я боялся смотреться в него. Опасался того, что мог увидеть. Словно там должно оказаться что-то, кроме меня и моей комнаты.
Я зажмурился, подходя к нему почти вплотную, и наконец, набравшись смелости, распахнул глаза. Все иллюзорные мечты, которые я еще питал до этого момента, с громким треском разбились, словно хрусталь под тяжелым каблуком сапога. Фиолетовые глаза смотрели на меня из глубин стекла с алюминиевой подложкой, насмешливо намекая, что мне не могло померещиться. Даже не намекая, а буквально крича.
На негнущихся ногах я приблизился еще, намереваясь разглядеть радужки поближе. Руки тряслись от вновь нахлынувшего страха, выдавая мою панику с потрохами. Но глаза были поистине невероятны. Ближе к зрачку они полнились черными точками в окружении лиловых всполохов, расширяясь к кайме и плавно перетекая в слабый фиалковый оттенок. Наверное, не будь я так напуган, утонул бы в них или рассматривал часами напролет. И чем больше я вглядывался, тем больше убеждался: узор не был статичным, он находился в непрерывном движении, черные точки передвигались по радужке, сходясь и расплетаясь в новые созвездия. Разве такое возможно в природе? Почему я стал невольным свидетелем, даже участником происходящих странностей?
Ответов на вопросы у меня не было. Я не знал, чем это обусловлено. Утешал себя тем, что сейчас телефон зарядится, и все мои запросы мигом разрешатся. Я же дитя нового времени, привык решать проблемы интернетом, хоть и за последние полгода порядком поотвык от него. Чем эта ситуация отличалась от предыдущих?
Но она все-таки разительно отличалась. Пока я, погруженный в свои мысли, завороженно разглядывал глаза, на периферии зрения мелькнула какая-то тень. Темная и вполне себе очерченная фигура. Я резко обернулся, словно видение стояло и ждало меня за спиной. Но комната была абсолютно пустой, никого, кроме меня, в ней не оказалось.
Я затряс головой, стряхивая нахлынувшее наваждение. Мне просто кажется! Воспаленное воображение подкидывало фантомы, то, чего нет на самом деле! Но легче от этого не стало. Допустим, мне начали мерещиться призраки, но фиолетовые глаза я явственно видел в собственном отражении.
Из глубоких раздумий меня вывел громкий стук в дверь. Я оглянулся и посмотрел на вход в свою комнату, словно рвались ко мне, а не пытались силой разнести входную. Неужели отец кого-то ждал в гости, поэтому-таки решил приготовить что-то, кроме самых банальных и простых блюд? Но кого?
И в этот момент сама судьба решила ответить на мой вопрос. Снизу послышался звук спешно открываемой двери, и к отцовскому голосу добавился елейный женский. Волосы на руках мгновенно встали дыбом. Он что, совсем сдурел??? Он привел бабу в дом?! Мы только две недели назад похоронили мать! Траур еще не снят, а он уже притащил новую?!
Вопросы наводнили голову, грозя разорвать ее на куски. Гнев нахлынул с такой силой, что, казалось, я мог дом разнести, кирпичика на кирпичике не оставить. Руки непроизвольно сжались в кулаки, подрагивая от напряжения. Я закрыл глаза, пытаясь успокоиться, но, как и примерно часом ранее, был слишком взвинчен, чтобы дыхательные техники смогли подействовать.
Тогда же я услышал шаги по лестнице наверх. И секунд через десять в комнату заглянула отцовская голова.
- Люц, спускайся, - произнес он, буквально выдавливая из себя улыбку, настолько неестественно и фальшиво она выглядела. – Пора ужинать.
На языке крутилось великое множество проклятий, которые я очень бы хотел высказать Ньюту здесь и сейчас, но великим усилием воли проглотил их, оставляя во рту горькое послевкусие от невысказанного и переполнявшего гнева.