- Да. Сейчас спущусь, - пробормотал я, буквально ощущая, насколько серо и безжизненно прозвучал голос. Я ведь не слышал его больше недели, мне не с кем было разговаривать. А те трапезы, что проводил с отцом, проходили в гробовом молчании. Или Ньют что-то рассказывал, пытаясь вывести меня на диалог, а я не произносил ни слова.
Дверь закрылась, и на меня словно свалился тысячетонный камень, который придавливал к земле и не позволял дышать полной грудью. Я вновь почувствовал присутствие чего-то незримого в комнате, но в этот раз решил даже не поворачиваться. Смысл, если здравым умом понимаешь, что там никого нет?
Голоса внизу стали громче, и тишь дома, воцарившуюся очень давно в этих стенах, прорезал звонкий женский смех. Меня передернуло. Как бы то ни было, я не хотел спускаться и взаимодействовать с отцом и, тем более, пассией, которую он притащил в траурный дом. Обида и боль вернулись и сдавили сердце с новой, удвоенной силой. Но желудок ненавязчиво напомнил, что я все еще являюсь обычным человеком, который нуждается в пище, а соответственно, распри распрями, а ужин должен быть по расписанию. Делать было нечего. По всему дому уже расползся невероятно сладкий и несколько утонченный аромат свежезапеченной утки, от которого организм сходил с ума, заставляя захлебываться слюной. Если не поем в ближайшее время, могла произойти какая-то беда.
Я взял себя в руки и распахнул дверь, словно мог передумать и вновь запереться внутри еще на месяц. Придется как-то потерпеть общество отца и швали, которую он посмел притащить, в обмен на нечто съедобное и способное утолить голод. Медленно, вырывая у ненависти, переполнившей нутро, каждый шаг, начал спуск по лестнице. Раз ступенька, два. Голова резко закружилась. Ноги подкосились, словно сам организм противился моему выходу «в люди».
Но лестница закончилась чересчур быстро. Небольшой поворот налево, и я оказался в просторной гостиной, посреди которой стоял длинный дубовый стол. Отец сделал его собственными руками, вырезав из цельного ствола и подарив маме на десятую годовщину свадьбы. На глаза вновь навернулись слезы, которые я зло смахнул, не желая показаться перед другими нюней и размазней. Отца в комнате не было, он хлопотал на кухне, зато я столкнулся практически лицом к лицу с женщиной, чей смех мне уже довелось слышать ранее. Широкая улыбка расплылась на ее лице, озаряя его радостью и неуместным счастьем. Мне сразу же захотелось стереть ее кулаком, но жесткий принцип – не бить девушек и женщин – твердо был вколочен отцом еще в раннем детстве. Пелена гнева застила глаза, и больше я ничего не видел. Вдруг сзади на плечо упала рука, сжимая его и выводя из ступора.
- Люц, ты все-таки решил спуститься? – мило поинтересовался Ньют, убирая руку и обходя меня, чтобы поставить тарелку с овощной нарезкой на стол. Я шумно втянул воздух.
- Кто это? – задал я вопрос, показывая рукой на нежданную гостью и стараясь, чтобы голос прозвучал как можно доброжелательнее, хотя зачем это было нужно? – Что она здесь делает?
Ньютон вздохнул, опуская руки.
- Люциус, я ведь не так тебя воспитывал, - мягко пожурил отец, хотя в этой ситуации я бы так обратился к нему в самую последнюю очередь.
- Давай не будем начинать вспоминать, кто на самом деле занимался моим воспитанием? – прорычал я, безуспешно стараясь сдержать рвущийся наружу гнев. Вокруг так и засверкали искры. Казалось, встань между нами, током ударит. Но именно так женщина и поступила. Встала между нами, примирительно разводя руки в разные стороны. Я невольно дернулся от нее, как от огня, что не укрылось от пристального внимания Ньюта.
- Хватит вести себя, как обиженный на весь мир волчонок, кусать всех подряд. Особенно, тех, кто этого не заслуживает! – рявкнул он, подходя ближе и встряхивая меня за плечи. Ростом я был выше, перерос еще года три назад. Но видеть отца в гневе мне не привыкать, поэтому я даже не думал пугаться его неожиданной вспышки.
Не удостоив мужчину ответом, вырвался из хвата и отошел на пару шагов назад, чуть не влетая в сервированный на трех персон стол.
- То есть ты хочешь, чтобы я доверился? – пробормотал я, сам не веря, что мой голос может звучать так… Сухо. – А чем, позволь узнать, ты заслужил подобную честь?
- Не устраивай спектакли, - прошипел сквозь стиснутые челюсти Ньют, подходя ко мне вплотную и говоря это настолько тихим голосом, чтобы слышал только я. – Если хочешь выяснить отношения, давай, только не сейчас, а когда Катрин уйдет.