В ответ на размышления коллеги с улыбкой положил поверх стопки бумаг большую плитку пористого шоколада и присел на диван, расположенный напротив.
– Шоколадка? Мне? – Её восторгу не было предела. – Спасибо тебе, Рус! Это так приятно!
Я усмехнулся и взял с журнального столика историю болезни Минова.
– Не за что. Лучше скажи, почему ты не уходишь домой? Твоя смена закончилась.
– Ага, – пробурчала девушка, поворачиваясь ко мне. – В лаборатории перепутали анализы Катаева и Мухамедова, а виновата я, мол, неправильно выписала направление. Арипов осерчал и сделал меня крайней в этом деле. А у Катаева ещё и грипп с осложнениями оказался, и его нужно было отправить в инфекционное отделение.
С улыбкой слушая возмущения девушки, я мысленно отмечал, что она чудо, как хороша, однако внезапно понял совершенно другое – что красивее голубых глаз Дины нет ничего на свете. Это неожиданное открытие так поразило меня, что тотчас поспешил отогнать превратные мысли.
– Уже поздно для обхода,– констатировала Ася с милой улыбкой. – Но предлагаю сходить в холл к автомату и выпить кофе с шоколадкой.
– Конечно, – незамедлительно отозвался на её идею. – Идём, я же обещал...
Мы неторопливо вышли из ординаторской и направились за готовым кофе, после чего вновь уселись в своём кабинете.
– Возьми ещё, – настаивала Ася, пододвигая ко мне разломленную на маленькие квадратные кусочки плитку шоколада. – Я лопну.
– Оставь его. Потом съешь, – пожал плечами, но девушка нахмурилась и тряхнула тяжелой массой волос, и я прекрасно знал, что так она выражает своё недовольство. – Ась, – сдержанно улыбнулся и сказал: – Заберёшь шоколадку домой. Потом съешь.
– Ладно, пора за работу, – она включила компьютер и сгребла поближе к себе бумаги и справочники. – Тащи поджопник. Я быстрее набираю текст, поэтому печатать буду сама.
– Хорошо, тогда я буду искать нужный материал, – согласился я, придвигая к коллеге ещё одно кресло. – Вот, кстати, ещё один справочник. Держи.
– Угу, – пробурчала Ася, уткнувшись в монитор.
За работой время бежало неумолимо быстро, пока внезапно нас не отвлек пронзительный телефонный звонок. Я поднял трубку и услышал голос торопливо говорящей медсестры из приёмного отделения, которая просила принять больного. Странное чувство тревоги вдруг сжало сердце, хотя ничего подобного со мной ещё не случалось. Ошеломлённый этим открытием, моментально бросил трубку на рычаг и, отказавшись от помощи коллеги, вихрем помчался в приёмный покой.
Глава 11
ДИНА
С тяжёлым сердцем поднимаясь по ступенькам крыльца своего дома, я задумчиво отметила, что как только распрощалась с Русланом, то в душе поселилась какая-то туманная тревога. Конечно, мой отец – мужчина строгий, но так орать он мог только тогда, когда действительно что-то случилось. И подозрения подтвердились. Открыв своим ключом дверь, перед глазами предстал жуткий переполох. Мама, всклоченная, бегала между кухней и спальней бабушки. Папа бестолково слонялся с бутыльком «Корвалола» и блистером «Нитроглицерина».
– Извините, я опоздала, – пролепетала я, устало привалившись к стене.
В этот момент мимо меня как раз пробегала запыхавшаяся мама. Полы её длинного халата разъехались, развеваясь во время быстрого бега, но она просто отмахнулась и понеслась в комнату с тонометром в руках.
– Пап, что случилось? – поймала обеспокоенного отца.
– Бабушка совсем разболелась, – подчёркнуто спокойно сказал он, и этот тон ещё больше напугал меня.
– Как? Что с ней? – засыпая его вопросами, я спешно стала разуваться в прихожей.
– Мама сказала, что когда она пришла с прогулки, всё было нормально. Но уже к вечеру поднялось давление и усилилось сердцебиение.
– Артур, у неё начались головокружение и одышка! Вызывай скорую! – крикнула мама из глубины бабушкиной спальни.
В первые секунды происходящего в доме сумасшествия я растерялась и просто смотрела, как отец с волнением набирал номер скорой помощи. Его голос срывался и дрожал, когда он объяснялся с диспетчером, а мне до сих пор не верилось – мой такой сильный папа теперь выглядел потерянным, словно беспомощный ребёнок. Я торопливо надела домашние тапки и прошла в комнату бабушки.
Худощавое тельце любимой Раисы Валидовны лежало под тонкой простынёй. Глаза были закрыты, щёки пылали, губы потрескались. Из груди вырывались хрипы и стоны. Не нужно связывать свою жизнь с медициной, чтобы понять – дело плохо.
– Машина будет в течение десяти минут, – войдя пошатывающейся походкой, чужим хриплым голосом произнёс отец и придвинулся к кровати бабушки, немного оттеснив меня.