Все это было чрезвычайно иронично. Папоротник только отворачивался и помалкивал.
Да, квартиру Игорь получил очень быстро и прямо около части. Напротив КПП, если точнее. Удручало Молчанова одно. В доме не было воды. Начиная с 1991 года. С тех пор воду доставали кто как мог. Офицерам из части носили воду солдаты. Гражданским иногда привозили воду в цистерне. А иногда воды не было ни там, ни там. Ванна для Игоря стала просто «идеей фикс». Фразу про цивилизацию, ванну и горячую воду он повторял постоянно. До определенного момента. До зимы. В связи с отсутствием воды отопление в доме, естественно, не было. И когда грянули не частые, но иногда случающиеся двадцатиградусные морозы, Молчанов плюнул на все, и отправил жену в Ростов к родителям. Сам же он забился в одну комнату с телевизором и обогревателем. Кроме того, на всякий пожарный около кровати стояла бутылка водки.
Озверевший от отсутствия женской ласки, тепла и горячей ванны капитан призывал всяческие кары на город своего пребывания и начал мечтать об увольнении. Кстати, между прочим, хрен бы он вообще получил эту квартиру, если бы в штабе бригады не служил его родственник.
Несчастные, проживавшие в общаге в соседнем доме — весь первый этаж могли уснуть только после стакана водки на ночь. Причем посреди ночи требовалось принять второй. Но были герои! Один храбрый старлей даже купался в душе! Температура воды была близка к нулю. Я преклонялся перед его подвигами, но сам бы никогда не рискнул пойти на такой шаг…
Несмотря на уничижительные эскапады Молчанова по поводу Темир-Хан-Шуры, мне очень хотелось вернуться с перевала.
Ну, во-первых, необыкновенно хотелось искупаться. У меня тоже не было ванны с горячей водой, зато я просто мог согреть ведро воды. Или даже два. Мне лично этого хватит.
Во-вторых, внизу было тепло. Я устал мерзнуть по ночам. И вообще устал. Я за эти два месяца считанные разы снимал обувь. И честно говоря, хотелось как-то посвободнее себя почувствовать.
Хотелось побриться и постричься. Хотелось посмотреть нормально телевизор. Почитать книгу, наконец. Хотелось пива! Очень хотелось. Нет, конечно, не местного, название которого я даже не запомнил. Но около моего пристанища был ларек, где торговали «Волжаниным»! И рыбой сушеной торговали тоже. Это мне нравилось необыкновенно. Мы покупали с Молчановым, Лазаревичем и Васей ящик пива, штук шесть — семь сушеных рыбин и на квартире у Игоря (или у старого майора) сидели до тех пор, пока ящик не кончался.
От этих мыслей у меня появилась слабость во всем теле. Я практически чувствовал вкус пива и рыбы на языке.
А еще я хотел поесть шоколада. И банку сгущенки тоже. И, наконец, написать домой. И получить письма ко мне!
С каждой минутой приятных воспоминаний и предвкушений меня распирало все больше и больше. Мне дико захотелось вниз — в место постоянной дислокации. Конечно, я понимал, что вывод, скорее всего, временный, потом мы опять куда-нибудь войдем. Но это будет потом, а между сейчас и потом будет промежуток приятного расслабления. Жить одним днем! А потом будь, что будет!
Когда рано утром с верхушки к нам вместе со всем своим скарбом вернулись Сэм, Маркелов и полностью перевоспитавшийся Гусебов, я понял, что сегодня мы уедем. Настроение у меня резко поднялось, и я принялся складывать свое имущество. Его ведь надо было вернуть доброму старшине.
Наш блок стал походить на растревоженный муравейник. Бойцы снимали палатки, сворачивали имущество, загружали в технику. День обещал быть чудесным: тепло, ни облачка, прекрасный обзор во все стороны.
Я наслаждался последними видами ставшего практически родным перевала.
— Да, такую красоту редко можно увидеть, — громко сказал мне прямо в ухо внезапно появившийся Вася. — Здесь раньше отдыхали партийные бонзы. Их на вертолете доставляли в дом отдыха на озере. Классно! Ни народа, никого! Тишина, спокойствие…
— Можно подумать, Вася, ты так устал от жизни!
— Да нет, конечно, это я так, к слову… Кстати, в «шишигах» мест свободных нет. На ПХД пару наших машин забрали. Наверное, тебе придется ехать в кузове.
Яркий солнечный день для меня померк в одно мгновение. Ехать в кузове! Что они, издеваются?! Недели ожидания приятного возвращения отправить коту под хвост!? Что же делать? Я глубоко задумался. Но ничего в голову не лезло. Машин, как я не прикидывал, не хватало. Если только в «Урал» в Сэму вторым номером?..
Но машин Сэма не было. Они уехали куда-то вниз. Впрочем, я обратил внимание, что пушки остались на месте. Значит, он еще вернется. Тогда и надо будет поговорить.
Я же от нечего делать принялся наблюдать, как наши водилы и привлеченный личный состав натягивают тенты обратно на «шишиги». Вид у них был еще тот. Папен не был в большом восторге от того, что снова встретился с товарищем Зерниевым. Пенделей и затрещин Попов получил за полдня работы больше, чем за последний месяц. Было просто очевидно, что за то время, пока Зерниев провел на ПХД, он крайне соскучился по любимому занятию. Ходили невнятные слухи, что там ему не на ком было проявить характер, а как раз, кстати, на нем самом кое-кто характер-то и проявил.
Короче, больше всех сегодняшнему утру радовался именно Зерниев.
Рамир же, Пимон и прочие выглядели довольно удрученно. Возвращение в казармы их отнюдь не радовало. Им-то как раз не светило пиво, отдых и прочие радости жизни. Им светили наряды, пинки от представителей разного рода «землячеств» и тому подобные прелести места постоянной дислокации.
— Эх, остаться бы тут на зиму, товарищ лейтенант! — сказал мне мечтательно Рамир. — А в следующем мае мне уже домой…
— Друг, ты забыл, как пережил здесь первую неделю? А ведь зимой будет фантастический дубарь!
— Ну нет… Тогда-то у нас ничего не было! А сейчас землянки, печки. Бушлаты бы новые привезли! И красота!
— А топливо для печек тебе, наверное, с самолета должны были бы сбрасывать? И жратву тоже…
— Придумали бы что-нибудь! Не хочу я возвращаться в Темир-Хан-Шуру! Не хочу! Когда новый поход?
— Ты еще из этого не вернулся! Погоди, отдохни…
— Так ведь отдыхать-то мне-то и не придется! Это здесь я отдыхал. Мне здесь лучше, чем в части… Может, куда добровольцем отправиться?
— Успокойся, доброволец! Успеешь.
День шел к вечеру, а отправка все не начиналась. Я стал нервничать. Я отвык ночевать под открытым небом. Мне этого не хотелось. Хотя, впрочем, дождя не предвиделось, но кто его знает? В любой момент погода здесь могла кардинально измениться — мы это уже проходили.
Наконец, подкатил Сэм. Я бросился к нему.
— У тебя есть машины без старшего? — спросил я с тайной надеждой в глазах.
Сэм даже не взглянул на меня, но разрешил мою проблему мгновенно:
— Да, есть, садись к Толстому!
Я не знал, кто такой этот Толстый; Сэм менял клички своих подчиненных постоянно. Но в той стороне, куда он махнул рукой, находилась только одна машина. Я наугад побрел к ней и заглянул в кабину. Гм-м! Размеры водилы соответствовали определению.
Подошел Сэм и избавил меня от лишних объяснений.
— Он с тобой поедет! — сказал он увальню.
Тот кивнул головой. Мне показалось, что ему это было по барабану. Меня это вполне устраивало.
Я успел определиться вовремя. Только устроился поудобнее на сиденье, оптимально разместил вещмешок, как капитан Лебедев неожиданно зычно заорал:
— Машины в колонну!
Толстый пристроился за машиной командира, то есть Сэма, и теперь его задача сузилась до двух простых вещей: следовать за ней и не отставать. Я окинул последним прощальным взором наш первый блок и привалился к дверце. Вечер уже был в самом разгаре, вот — вот он начнет переходить в сумерки, потом наступит ночь, а ночные поездки я любил. Мне захотелось что-нибудь насвистеть, и я потихоньку завел «Хождение по воде».
Но ехали мы недолго. Около ПХД все остановились, и Дагестанов построил командный состав для инструкции. Здесь я увидел не только всю «партию» со второго блока, но и всех знакомых с блока третьего, которых не встречал чуть ли не все эти месяцы на перевале.