— Какая же… гниль, — голос Отчаяния сочился отвращением, но ее движения были быстры, точны и смертоносны.
Острые когти с изогнутым краем вонзились в грудную клетку, преодолевая барьер плоти и костей; достигнув цели, заключили в объятия трепещущее человеческое сердце и дернулись вместе с ним в обратном направлении. Отчаяние подхватила лишившееся основы тело, что со звоном выронило стилет; на мгновение словно бы закружила его в танце, а затем брезгливо оттолкнула от себя на каменный пол, оставляя себе лишь вырванное сердце в качестве трофея.
— Я вовремя, не правда ли? — усмехнулась сестра, сжимая и разжимая мясистый окровавленный орган, точно эспандер.
— …Чертовски вовремя, — согласился Бедствие, слегка расслабляясь. — Хотя это, — он кивнул на устроенный ею беспорядок, — определенно было излишним.
— Что, после всего ты собирался оставить его в живых? — изогнула бровь Отчаяние. — Правда? В тебе стало слишком много человеческого, братишка.
Она резко сдавила ладонью все еще чуть бьющееся сердце, пачкаясь брызгами крови, а затем, отбросив на пол всю лишнюю плоть, зажала в когтях колеблющийся сгусток энергии. Душу.
— Что там по процентам энтропии сейчас? Я должна была уравнять немного, но не уверена, что этого хватит. Чувствуешь?
Бедствие прикрыл глаза, стараясь произвести оценку уровня энтропии в этот конкретный момент. Тяжело было сосредоточиться из-за творящегося кругом хаоса. Энергии смешивались, хитро переплетаясь; жизнь в этом месте все еще была помолвлена со смертью, и они словно бы занимались всеми непристойностями, присущими первой брачной ночи, прямо у Предвестника в голове.
— Пятьдесят… три? Пятьдесят четыре? Сложно сказать точнее, — он пожал плечами, как бы извиняясь. — Но нет ли большой беды в том, что ты убила этого парня? Он ведь был приятелем Скорби или типа того.
— О, я тебя умоляю, — закатила глаза Отчаяние. — Если бы он был ценен, она бы не отправила к нему тебя, — хохотнула сестра. — Подозреваю, что он чем-то перед ней проштрафился, и она сочла неплохим решением «скормить» его нам.
— Очень на нее похоже, — поморщился Бедствие. — Она терпеть не может марать руки.
Отчаяние с интересом взирала на душу, зажатую в ее когтях, и чуть ли не облизывалась.
— Ну, всю грязную работу сегодня сделала я, так что и душа моя, — ухмыльнулась она.
— Я и не претендую, — отмахнулся Предвестник, сосредоточив все свое внимание на Йоне.
Кажется, она все еще была без сознания, ничего не видела и не слышала. Во всяком случае, глаза ее были закрыты, а дыхание оставалось поверхностным, что весьма беспокоило Бедствие.
— Не долечил он ее, что ли?.. Специально? — он даже не осознавал, что говорит вслух. Еще меньше осознанности было в нем, когда он осторожно касался рукой лица Апостола. Лишь почувствовав на себе полный непонимания взгляд сестры, поднял на нее глаза и убрал руку.
— Ничего не хочешь мне рассказать? — голос Отчаяния был обманчиво-спокойным.
— Хочу, — с готовностью кивнул Бедствие. — Но не здесь. От этого места и от трупа надо избавиться — и убраться отсюда.
— Спалим тут все к чертям? — предложила сестра с лихой улыбочкой. — Может, еще пару процентов скостим. Тут наверняка каждая тряпка пропиталась энтропией.
— Дельная мысль, — Бедствие и сам был удивлен, с какой легкостью согласился.
Не то, чтобы он держал зло на некроманта, вовсе нет. Отчасти он даже мог его понять, учитывая, сколько времени Предвестник провел среди людей. Впрочем, существовали обстоятельства, из-за которых всякое сочувствие к этому человеку увядало на корню. Некромантия сама по себе была непростительным грехом, и даже то, что Бедствие в конкретный момент нуждался в его услугах, не извиняло всего, сотворенного им до — а Предвестник не сомневался, что этот человек успел наворотить немало дел. Йозеф не был молодым; надо думать, и некромантом он стал не вчера, раз даже Скорбь обратила на него внимание. И кстати, об этом тоже следовало подумать — но позже.
— Есть бензин? — спросила Отчаяние, деятельно расхаживая по подвалу и осматривая полки. — Или керосин? Что-нибудь, чем можно тут все облить, чтобы хорошо горело.
— Может, лучше откроем газ? — предложил Предвестник, осторожно примеряясь, чтобы взять все еще спящую девушку на руки — по какой-то уже сложившейся традиции. — Спишут на утечку.
— Ага, мышка пробежала, хвостиком махнула, вентиль открыла — а искра откуда? Из сказки про огниво? — сестра рассмеялась. — Братик, ты как обычно не блещешь эрудицией.