— Ну что опять-то? — фыркнул Бедствие недовольно, до поры оставив Апостола в покое.
— Тут целый сраный подвал некромантской фигни, — терпеливо пояснила Отчаяние. — Даже если все сжечь или подорвать, останутся улики — у людей же есть куча способов вещественного анализа. Они легко поймут, что этого пса сначала убили, а уже потом все остальное, — она без особых церемоний пнула труп, попавшийся ей на пути, выказывая свое пренебрежение. — Гораздо правильнее выставить это как намеренное убийство, а не как несчастный случай. Он же был некромантом, значит, были у него и конкуренты, и враги, надо полагать. Может, имел дело с какой-то сектой, узнал слишком много, вот его и убрали. Да мало ли что. Люди напридумывают версий, можешь не сомневаться.
Но он сомневался — и сомнение это было написано у него на лице.
— Ну, хорошо, — закатила глаза сестра, — вот тебе последний аргумент. Если откроем газ, он рванет. Пострадают соседние дома, возможно, погибнут невинные люди. А если начнется пожар, его, скорее всего, купируют раньше, чем огонь перекинется на соседние строения. К тому же, все еще идет дождь, это тоже поможет.
— Против бензина? — фыркнул Бедствие. — Ладно, твоя взяла, пироман. Но давай сперва посмотрим, нет ли тут чего полезного, прежде чем устраивать фаер-шоу…
— Первая разумная мысль за сегодня, — захохотала Отчаяние. — Люди положительно на тебя влияют, или дело во мне?
Бедствие не стал отвечать. Он собирался было действительно заняться поисками чего-нибудь, — чего именно, он мало себе представлял, но и все же, — но этому не суждено было случиться. Прерывистое дыхание девушки, все еще лежащей на каменном погосте, превратилось в хрип; она зашлась тихим, свистящим кашлем. Рука ее слабо дернулась, точно она хотела прикрыть рот; Предвестник поймал ее и сжал хрупкую бледную ладонь в своих, наблюдая со смесью страха и радости, как открываются ее глаза цвета морского прибоя.
— Привет, мисси, — на лице Бедствия без его ведома возникла чуть дрожащая улыбка. — С возвращением в мир живых.
— Привет, Предвестник Апокалипсиса, — ее голос был слабым, хриплым, надломленным. Ей явно нужно было время, чтобы вспомнить, как пользоваться голосовыми связками; но в ее удивительного цвета глазах не было испуга или настороженности. Она узнала его — и этот факт, несмотря ни на что, казался точкой опоры.
— Воды, да? — догадался Бедствие, скользя обеспокоенным взглядом вдоль фигуры Апостола и выискивая незалеченные раны. Ничего подобного на первый взгляд не было — но вот платье, в котором она была в момент смерти, свалялось грязной окровавленной тряпкой.
Не давая себе времени передумать, Предвестник снял плащ и укрыл им девушку поверх изорвавшегося платья. Она ничего не сказала, только ее нефритовые глаза расширились от удивления. Наконец, осознав, что он ждет ответа на свой вопрос о воде, кивнула.
— Я сейчас принесу, — улыбнулся Бедствие, ловя на себе очередной ошарашенный взгляд сестры. — Не вставай, ладно? Ты еще слаба.
Йона пила жадно; явно сутки «смерти» не пошли на пользу водному балансу в ее организме. Бедствие поддерживал ее в полулежащем положении и сам наклонял стакан, чтобы она не захлебнулась, глотая слишком много.
Отчаяние продолжала поиски чего-то — чего бы то ни было. Но, видимо, ей уже надоедало; она все чаще выворачивала ящики содержимым вниз и крушила полки шкафов, гремя стеклом реторт.
— Это тоже в поддержание легенды, Дебс? — подначил было Бедствие, не отходя от Йоны ни на шаг.
— Ой, заткнись, — огрызнулась сестра. — Мне просто нравится разрушать, вот и все.
Эти слова отдались внутри каким-то гулким эхом — колким и неприятным. Бедствие взглянул на Йону; она уже держала себя сама в сидячем положении, прочищала горло и куталась в его плащ, точно в одеяло. Она почувствовала, что Предвестник смотрит, и ответила на его взгляд улыбкой — открытой и самую чуточку болезненной.
Все верно. Сестре нравилось разрушать. А ему?..
— Короче, я пошла за бензином, — Отчаяние обтерлась от брызг крови найденной где-то тряпкой и швырнула ее себе под ноги. — Мне надоело. Тут ничего путного нет. Во всяком случае — ничего, что мы могли бы использовать.
— В багажнике есть две канистры, — отозвался Бедствие, словно бы нехотя отрывая взгляд от Апостола и взглянув на сестру.
— Две? Мало, — цокнула языком она. — Впрочем, на подвал хватит. Идем, ключи-то у тебя.
Рефлекторно потянувшись, чтобы взять Апостола на руки, Бедствие напоролся на ее протестующий взгляд.