Бедствие возвращался не с пустыми руками; даже наоборот, он был обвешан пакетами, как рождественская ель — игрушками. Такие моменты, как этот, ему в глубине его несуществующей души очень нравились: обычные, будничные дела, такие как покупка продуктов, нереально заземляли, почти что заставляя его забыть, кто он есть. И поверить, что он человек.
Почти что. Но не вполне.
Острое, как лезвие бритвы, чутье среагировало моментально, стоило ему сделать пару шагов от раздвижных дверей придорожного маркета. Внутри машины что-то происходило; он чувствовал, что Йона нуждается в нем прямо сейчас, так, словно ее тихие мольбы о помощи раздавались у него в голове.
Это не было похоже на их, Предвестников, телепатию — да и вообще ни на что не было похоже. Борьба паники со здравым смыслом, начавшаяся внутри, не позволяла родиться ответу, что это такое и откуда взялось. Паника велела тут же сорваться на бег, напоминая ему, что Дебс — Предвестница; кричала, заглушая все внешние звуки, умоляла что-то предпринять, спасти Йону. Может быть, в Отчаянии пробудилась заглушенная ее личностью программа из-за прибытия последнего Предвестника? Что она могла сделать беззащитной девушке — в сущности, обычному человеку — она, создание высшего порядка?..
Здравый смысл же окатил его ледяной водой аргументов — и тем победил. Не было причин сомневаться в сестре. Она была пугающей и могла вести себя слишком резко, грубо, даже жестоко временами; но какой прок ей был вредить Апостолу, которого она сама же велела воскресить? Более вероятно, что Дебс вела себя как обычно — чем и напугала Йону. А никакой «программы», которая пробудилась бы с приходом в мир Опустошения, он внутри себя не чувствовал — что означало, что и внутри Отчаяния таковой быть не могло.
Сделав глубокий вдох, Бедствие удержал себя от скоропалительных выводов и действий. Неспешно вернулся к машине, открыл багажник, чтобы выгрузить пакеты. Скребущее изнутри чувство страха пропало, едва он это сделал; что бы только что ни происходило между девушками, его появление рассеяло в Йоне панику.
— Давай поменяемся, — услышал он голос сестры. — Мне надоело рулить, садись ты. К тому же, мне нужны свободные руки. Ты же взял мне бургеры, я надеюсь? — спросила Дебс с напускной серьезностью, будто бы готовая разозлиться, если нет.
— Ясное дело. И не только их, — фыркнул Предвестник, оставляя в руках тот пакет, что собирался распотрошить, и хлопая дверью багажника.
Отчаяние вылезла из машины, чтобы уступить ему водительское кресло. Прежде, чем она успела сделать хоть шаг, он поймал ее руку и напряг все силы, что не были намертво заперты под печатями, врываясь к ней в мысли.
— Все нормально, сестричка? — спросил он телепатически, неотрывно глядя ей в глаза.
— Нет, — ее ответ и взгляд были предельно честными. — Сейчас расскажу, не парься. Но сначала накорми свою девчонку.
Она отдернула руку и двинулась к пассажирскому месту спереди, не услышав его тихое и сдавленное «она не моя».
Сев за руль, Бедствие первым делом сдвинул назад кресло, которое сестра настраивала под себя, и протянул ноги. Покопавшись в пакете, вручил Дебс ее бургеры, салфетки и «две мяты», которые она обожала — мятную жвачку и ментоловые сигареты.
— Ну что ты за прелесть, — на лице сестры появилась польщенная улыбка. — В машине же можно курить, я ничего не путаю?
— Можно, если Йона не против, — он потянулся в пространство между сидениями, отдавая девушке весь остальной пакет, — это тебе. Взял всего понемногу.
Апостол приняла еду с благодарностью и тут же вытащила плюшевого жирафа с огромным пушистым пузом, что первым попался на пути ее ищущей руки.
— Оу, какой милаш! — воскликнула Йона. — Это друг для мистера Лэмми?
— И подушка для тебя, — усмехнулся Бедствие. — Как назовешь?
Апостол задумалась, приложив кулачок к подбородку, а затем вдруг спросила:
— А как звали… того человека, который помог воскресить меня?
— Откуда ты знаешь, что там был еще человек? — удивился Предвестник, изогнув бровь.
— Почувствовала его энергетику? — ответ Йоны был больше похож на вопрос. — Сама не знаю.
— Йозеф его звали, — проговорил Бедствие ровным голосом. — А что?
— Назову жирафа Йозеф, — сконфуженно улыбнулась девушка, прижимая его к груди. — А сокращенно будет Йося.
— Вряд ли он заслужил, — фыркнула Дебс, впервые вмешиваясь в их разговор.
— Он был плохим человеком, наверное, — кивнула Йона задумчиво и серьезно. — Но все-таки он вернул меня к жизни.
Ее улыбка обезоруживала, и Бедствие покачал головой, не понимая, как к этому всему относиться.