Йона не стала протестовать, и теперь уже Бедствие мягко массировал ее пальцы, любуясь их тонкостью и изяществом.
— Почему не сказала, что устала? — пожурил ее Предвестник, на мгновение подняв взгляд — хоть и укоризненный, но только потому, что беспокоился за нее.
— Я не устала, — покачала головой Йона. — Мне… Не знаю, как объяснить, — она смущенно вздохнула, наблюдая за тем, как большие и теплые руки перебирают ее пальцы. — Так сложно… словами.
— Не волнуйся, — успокоил Бедствие, мягко улыбнувшись. — Тебе очень нравится играть, знаю. И ты бы хотела делать это как можно дольше. Но иногда нужно брать перерывы, согласна?
— Собираешься отправить меня спать? — догадалась Йона, предостерегающе надувшись. — Не пойду. Не хочу спать, я в машине выспалась.
— Почему ты капризничаешь? — со вздохом спросил Предвестник, качая ее ладони в своих, будто пытаясь убаюкать. — Я не буду заставлять тебя, но твоему телу нужен отдых.
— Я не капризничаю, — замотала головой девушка, превращая свои волосы в маленький огненный вихрь. — Просто… хочу побыть с тобой. Не хочу оставаться одна. Даже во сне, — прибавила Йона совсем тихо, опустив глаза.
— И дело только в этом? — Бедствие изогнул бровь, лукаво улыбаясь. Он ей не верил, потому что чувствовал — есть что-то еще.
— А кстати, где все остальные? Разве они не собирались появиться к вечеру? — поинтересовалась Йона, отвечая вопросом на вопрос. Она смотрела куда-то в окно, избегая его проницательного взгляда.
— Сестры написали, что будут позже, завтра утром или около того, — пробормотал Предвестник. — Не увиливай от ответа, Йона.
— А я затем и спросила. Не хочу, чтобы наступало завтра, — призналась девушка, пряча от него взгляд. — Пусть они переместятся сюда послезавтра, или послепослезавтра…
Бедствие склонил набок голову, испытующе глядя в лицо девушки. Он вроде и понимал, что она имела в виду, даже, возможно, чувствовал нечто похожее, но тут уже Предвестник не мог утверждать — слишком сложно ему было отделять свои эмоции от ее прямо сейчас. А потому ждал, что она пояснит — и вскоре Апостол сдалась под его взглядом.
— Вы все соберетесь, чтобы вершить судьбу моего мира, — пробормотала Йона со вздохом. — Уничтожите его, убьете пару человек или просто уйдете, но… я тебя больше не увижу, правда же? Что бы вы ни решили, все закончится. Мы больше никогда не сможем играть вместе, как сейчас…
Голос предательски надломился в конце этой тирады, будто она была готова вновь заплакать, так что девушка замолчала; лишь ее ноготки впились в его раскрытые ладони, будто бы он собирался прямо сейчас уйти, и она пыталась его удержать.
Бедствие не сразу нашелся, что ответить; столько обреченности было в ее словах и в этом маленьком жесте, показывающем, как она привязалась к нему и нуждается в нем. Впрочем, Йона его опередила, отчасти совладав с собой и снова заговорив.
— …Но это будет завтра, да? — она улыбнулась, но это была искусственная улыбка, скрывающая за собой боль, которую она боялась выпускать наружу. — Поэтому… если можно, давай сделаем так, чтобы завтра подольше не наступало. Пожалуйста.
Ее умоляющий взгляд, полный сдерживаемых слез, заставлял пустоту внутри груди Предвестника болеть; но он кивнул, соглашаясь на ее условия.
— Мы можем выйти на крышу? — спросила вдруг Йона ни с того ни с сего, легонько похлопав по его ладоням. — Хочу посмотреть на звезды.
— Почему именно на крышу? — приподняв бровь, спросил Бедствие, старательно вглядываясь ей в глаза.
— Не знаю. Всегда хотелось понаблюдать за звездами, лежа на крыше, — мечтательно улыбнулась Апостол. — Можешь считать, что я капризничаю в этом случае, но хочу именно на крышу, — она подмигнула и высунула язык, насильно прогоняя из своего взгляда грусть. — Так что? Можно?
— На крышу, так на крышу, — пожал плечами Предвестник. — Но для лежания нужно будет кое-что прихватить с собой.
Он вышел на улицу, чтобы все подготовить. Найдя небольшой плоский участок, перенес туда плед, подушки и йониных плюшевых зверей, которых она оставила в ванной — а заодно забрал в дом вещи для нее, которые принесла Шерил и оставила в пакете у порога; видимо, приходила, пока они музицировали. Захватил из холодильника бутерброды в контейнере, налил в термос чай. Словом, явно и сам загорелся идеей больше, чем ожидал от себя. Даже если это и было сущей блажью, Бедствию это ее желание вовсе не казалось ею.