Она сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться.
— Но завтра действительно наступит. Нет смысла обманываться, — улыбка Предвестника была болезненной, отравленная этой правдой. — Я бы хотел сказать «что-нибудь придумаю», но…
— Ты умеешь останавливать время? — спросила Апостол. Ее губы и ресницы дрожали, а в глазах, которыми она смотрела не на него, а в него, застыла странная решимость.
— Нет, — вздохнул Бедствие, опуская потухший взгляд.
— …А я умею. Правда, мы оба об этом пожалеем. Но я все равно попробую.
Глаза Предвестника расширились, когда дыхание Апостола коснулось его губ.
Поцелуй был коротким, совсем мимолетным, сладко-соленым, с привкусом горечи и слез. Но время и правда остановилось — всего на секунду, пока они оба не открыли глаза и не начали снова дышать.
— …Йона, кто так делает? — возмутился Бедствие, зарываясь пальцами в мягкие волосы цвета заката. — Дай-ка я…
Он перехватил инициативу, останавливая время на дольше. Намного дольше. Оно шло где-то за пределами, не касаясь их двоих, погрузившихся друг в друга. Предвестник чувствовал, словно в его груди стучит сердце, а по венам струится обжигающая кровь. Может быть, это были не его ощущения, а ее?.. Сейчас это не имело значения.
Притянув ее ближе и усадив к себе на колени, Бедствие отдавал всего себя ей, забирая ее всю взамен. Она вздрагивала каждый раз, когда их языки соприкасались, теснее прижимаясь к его груди. В эти мгновения он и чувствовал ее учащенное сердцебиение, как свое собственное.
— Нет, нельзя, — прошептала Йона сбивчиво, когда они прервались, чтобы вздохнуть. — Время снова идет. Давай еще…
И они останавливали его снова. И снова. Время послушно замирало, позволяя им побыть вдвоем, побыть единым целым под звездным небом, усеянным оспинами неизведанных миров.
Пустота в груди Предвестника дрожала от ужаса, истлевала, обращаясь черным пеплом, сжималась до атома под натиском чувств, ощущений, желаний. Ей не было больше места внутри него. На ее месте возникало что-то другое.
Наверное, что-то… что люди называют словом «любовь».
XI
Теплая ночь кутала их в своих объятиях, осыпая макушки и плечи поцелуями звезд, и обещала сохранить все, что делалось под ее небом, в тайне.
— …М-м, ладно. Теперь вот это, — Йона прильнула щекой к щеке Предвестника, чтобы избежать искажений зрения, и показала пальцем на ярко мерцающую точку в темном небе, усеянном звездами. — Это что?
Они лежали рядом, тесно прижимаясь друг ко дружке; звезды отсюда казались крошечными и неподвижными. Бедствие вгляделся в небесное тело, на которое указывал ее изящный пальчик, напустив на себя притворную серьезность.
— Это — Фрагмент С28716 типа «план», мисси, — ответил он убежденно.
— Неправильно, это Марс, — фыркнула Апостол, щелкая его по носу.
— Я так и сказал, — закатил глаза Предвестник.
— Не так ты сказал. Ты мне должен поцелуй, — глаза девушки хитро сощурились.
— Ненавижу быть в долгу, — ухмыльнулся Бедствие, приникая к ее губам.
— …Давай дальше, — девушка снова прижалась к его виску, едва поцелуй закончился. Ее кожа горела от смущения, но прекращать эту крайне увлекательную игру она не собиралась. Вытянув руку, Апостол указала на хорошо просматривающуюся звезду посреди небосвода. — Это легко.
— Осколок МР4191 лучистого типа, — улыбка Предвестника была столь же широкой, сколь и безмятежной.
— Нет, это Полярная звезда, — захохотала Йона. — Давай, ты знаешь правила.
Он притянул ее совсем близко, вовлекая в поцелуй; долгий — и вместе с тем совсем мимолетный с точки зрения неумолимого времени. Оно лишь слегка притормаживало, притворяясь, что останавливается ради них — но даже за эту малость Бедствие был ему благодарен. Не хотелось прекращать. Не хотелось отпускать ее.
— …Ты же знаешь настоящие названия, — шепнула Йона, легонько прикусывая его нижнюю губу. — Специально так делаешь?
— О не-ет, она догадалась, — усмехнулся Предвестник почти беззвучно, кусаясь в ответ. После такого просто не мог не начаться очередной поцелуй, неторопливый и пьянящий заключенной в нем нежностью, которую каждый из них хотел донести другому.
— Но, вообще-то, это все тоже настоящие названия, — пояснил Бедствие, когда они наконец оторвались друг от друга. — Вселенная не обозначает для себя эти объекты так, как люди, знаешь ли.
— Было бы странно, — хмыкнула Йона, устраивая голову у него на плече, рассыпая по нему красное золото своих курчавых волос. — Ни за что бы не поверила, что кто-то кроме нас называет нашу галактику Млечный Путь, — засмеялась она негромко.