— Типа того, — сестра кивнула, и, чуть скривив губы в ироничной усмешке, — как и всякий раз, когда речь заходила о матери, — продолжила. — Согласно этой легенде именно Апостолы, а не Бог и не его сын, стали фактором баланса и исполнителями договора. Но — да, мамаша не была бы собой, если бы не зашила какое-нибудь дурацкое условие в мелкий шрифт. Суть его проста: всегда должно быть двенадцать Апостолов, и всегда их души должны быть устремлены ко благу мира. Отнимешь жизнь Апостола — и мир, под пристальным взглядом Предвестников Апокалипсиса, рухнет…
— Таким уж и пристальным, — буркнул Бедствие. — Меня так бесит, что все эти истории выставляют нас какими-то ублюдками. Можно подумать, нам нравится все это.
— Ну, некоторым из нас… нравится, — взгляд Отчаяния прожигал до затылка даже через бездушный девайс.
Помолчали. Сестра нервно накручивала на палец длинный локон по ту сторону экрана, а ее брат старался сконцентрироваться на темной дороге, переваривая услышанное.
— Жаль, нам не пришло в голову заключить какой-нибудь такой хитренький договор с Творительницей, правда? — хмыкнула Отчаяние отстраненно. Голос ее звучал глухо, будто бы это и впрямь было упущенной возможностью, а не плодом ее воображения. — Так или иначе, для равновесия важно, чтобы Апостолов было именно двенадцать. Уж не знаю, в чем состоит «благо мира», к которому они там должны быть устремлены, честно говоря, не вникала. Но по количеству могу утверждать с большой уверенностью. Мать любит все эти циферки, сам знаешь, — прибавила она презрительно.
— Но, выходит, они не бессмертны, эти Апостолы? Раз их можно так просто убить, — пробормотал Бедствие растерянно, вновь оглядываясь на своего несчастного «пассажира».
— Дурак ты, — цокнула языком сестра. — Это потому, что ее убил ты. Ты! Потому-то она и умерла «так просто», — Отчаяние, кажется, раздражало, что приходится разъяснять очевидное.
— Да она буквально бросилась под колеса! За рулем мог бы быть кто угодно! — не унимался Предвестник. — Она выскочила из леса, я бы не успел затормозить… Никто не успел бы. — Он обреченно махнул рукой, мол, что уж теперь.
— Хм, а ведь и правда… Хотела умереть сама? Или кто-то преследовал ее?.. В любом случае, это тоже предстоит выяснить. Но сначала воскреси, — хохотнула она без намека на подлинное веселье.
Бедствие скрежетнул зубами, борясь с желанием немедленно сбросить звонок — потому что его только теперь осенило, кто именно может помочь ему с этим договором. И это «осенение» ему ох как не понравилось. Впрочем, при всей своей язвительности, его собеседница оставалась весьма чуткой, обеспокоенно нахмурившись из-за повисшего молчания. А может, просто все его мысли были написаны у него на лице.
— Скажи честно… Ты заключала договор именно на этих условиях, зная, что в итоге все сведется к… ней? — он взглянул в глаза сестры всего на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы она поняла его.
— Дьявол тебя побери, нет! Я знаю, о чем ты думаешь, братишка, но… нет. Мне бы тоже очень не хотелось впутывать ее во все это; но из нас всех она ближе всего к человеческой смерти, при прочих равных. И наверняка обладает некоторыми знаниями, чтобы помочь… как минимум, некоторыми, кхм, связями… она точно обладает, да? — Отчаяние неловко кашлянула. — Не к людям же тебе идти, в самом деле.
— «Связями», — хмыкнул Бедствие раздраженным эхом. — Провались она в тартарары с этими своими «связями». Конечно, она ближе всех к смерти; наверное, ее лучшие друзья лежат сейчас где-нибудь на кладбище. Вот только она бы и нас рядом положила, если бы могла, неужели ты не знаешь, Дебс*? — буркнул Предвестник. — Обращаться к ней?..
— А что, лучше Апокалипсис?! — вспылила вдруг Отчаяние, резко приблизив телефон к лицу, так что ее глаза сейчас занимали почти весь экран. — Ты, чертов придурок! Я уже устала от тебя, честное слово. Напомнить тебе, кто всю эту кашу вообще заварил? Я так-то спасла твою задницу! Но не-ет, мы еще выкаблучиваться будем, это ж не мы хотим сохранить этот план!! Знаешь, что?! Делай, что хочешь, мне плевать. Не хочешь обращаться к Скорби — пожалуйста. Можешь обратиться сразу к Опустошению!!
Вывалив на него все свое недовольство, она отключилась.
— И кто из нас двоих еще понахватался у людей, Дебс, — хмыкнул Бедствие, растерянно покачав головой.