Мне хотелось ездить, и уже тогда, после армии, я знал, что в Лужниках, которые обозначались как «Лужа», собираются мотоциклисты, ночи напролет сотрясающие грохотом улицы Москвы. Этих людей было принято называть уничижительно «телогреечниками» из-за их незамысловатого прикида, состоявшего из телогреек и кирзачей. Видок у подобных персоналий был тот еще, хотя в массе своей это были неплохие ребята, жаждущие приключений. Но не одухотворенные никакой идеей, кроме как оторваться на мирно спящем городском населении. Я, поехавший туда с целью совместного катания, с первых дней занял место в первых рядах. Ездил я поначалу плохо, но не боялся падать и ломаться. Поэтому авторитет пришел сам, как и в доармейские времена. Я помню все эти гонки группами по всей Москве ночи напролет… В одну из которых, уже состоявшиеся лидеры мототусовки возле МХАТ, братья Альберт и Валера, потащили нас кататься в Филевский парк. А там овраги, ручьи и прочие радости пересеченной местности. Я отстал, увязнув в каком-то болоте и, после нескольких попыток вытащить почти утонувший байк, попросту рухнул, вконец обессилев. Проспав рядом несколько часов и проснувшись, едва забрезжил рассвет, я обнаружил какую-то воинскую часть неподалеку. И, будучи недавно демобилизованным, в два счета расчленил командами стоявших на КПП солдат. Они вытащили мне мотоцикл из болота, и я поехал домой…
В этом был какой-то особый шарм – загнать себя в неприятности и искать выход из ситуации. Что и привлекало многих. Через какое-то время люди, как сейчас мы все понимаем, позавидовавшие, начали обвинять меня в том, что, я, мол, связался с урлой. Претензии были почти официальными, и «генеральская тусовка» от меня несколько дистанцировалась. Хотя я объяснил, что не я ради этого, а это – ради меня. Стоит отметить, что количество катавшихся «народных рокеров», в пику дресскодированному качеству, было огромным по тем временам. Да и по нынешним временам, наверное, тоже. В среднем, в «Луже» собиралось от 50 мотоциклов до двух сотен.
И даже среди этой урлы на мотоциклах были люди, тяготевшие к стилю. Конечно же, это были центровые парни с округ МХАТа. Алекс, который прямо на ходу объяснял мне все про мой мотоцикл, и я позже выжимал из него максимум. Важен, царствие ему небесное, скромнейший парень, впоследствии разбившийся. Миша Ло, которого звали либо Майкл, либо Негр. Он еще в детстве был отснят в роли мальчика-грума в «Стакане воды», потом танцевал брейк на Арбате, но как-то быстро переориентировался на металло-рокерскую тусовку. Дерзкий, с забавно выглядевшей нашивкой конфедерации во всю спину. Зимой они компанией собирались в кафе «На Бронной» и на квартирах Бажена с Мишей, и вскоре эта компания выделилась в отдельную тусовку на МХАТе.
Валера, брат Альберта, был, возможно, единственным человеком с криминальным прошлым… Неуправляемый, но требовавший к себе авторитетного обращения. Позже, именно он отличился метанием учебной гранаты в 108-е отделение милиции, в котором кто только из центровых тусовщиков не «отметился». Потом, вроде, опять влип в какие-то истории, и, если не путаю, пропал в одном из многочисленных военных балканских конфликтов в девяностые. Многие беспокойники туда вербовались волонтерами. Вот, как-то постепенно круг этих людей, уже обозначившийся как мотогэнг «Moscow city rockers», собрал вокруг себя новую тусовку. Альтернативную металлистическому генералитету, и, возможно, в пику, взяли за основу стиль «рокабилли рейбелз». Тем более, что Валера Еж жил на Патриках по соседству. Да и Маврик, танцевавший в «Мистер Твистер» и живший в квартире своего деда-папанинца на Тверской, часто захаживал. И заезживал тоже. Я помню, как они с Мишей гоняли по подземной трубе на Пушке, чем ставили в тупик преследовавших их гаишников. Возможно, именно Маврик и подсадил ребят на идею, что ездить можно и нужно везде.
На МХАТе бывало множество пеших знакомых, и выезды часто перемежались ночными гуляниями. Все прогулки сопровождались подростковым глумежом, объекты насмешек находились даже в семь утра на пустынных московских улицах. Как-то мы умудрились облазить крыши Телеграфа, Гнесенки, и это было в порядке вещей. Никто и ничто не могло встать поперек нашему стебу и драйву. Гриша Фары-Гары с Женей Круглым носились по Трубной площади, выбивая вмятины в водосточных трубах ударами своих отчаянных голов. Разумеется, это делалось на публику, приводя в смятение редких прохожих. Причем, Женя Круглый каким-то образом всегда объявлялся ночью: приходил на МХАТ, брал первый попавшийся мотоцикл и тут же его разбивал, врезаясь в первую же стенку, затем искренне извинялся. Я уже начал свои заграничные поездки, из которых возвращался всегда вечером; оставлял чемодан дома, на Солянке, выходил в город и всегда встречал друзей, курсировавших по центру. Почти каждый раз, это был Женька, которого почему-то жаль более иных, удивительным образом наши пути пересекались. Эта новая рокерская компания очень скоро прославилась своим бунтарским экстримом. На МХАТ тайно съезжалась вся Москва, и акты вандализма сопровождали каждый выезд. В тот период у чешской «Явы» появилась модель «Ява-банан». Летом на ночных московских улицах работали поливочные машины, и мы часто ездили мокрыми. Вне всякого сомнения, помимо музыки на подростковое сознание оказывали влияние и видеофильмы, и развороты журналов про иностранных байкеров. Фильм «Улицы в огне» был и вовсе воплощен в жизнь, когда однажды толпа разбушевавшихся мотоциклистов сожгла местной патрульный «козлик». Разлившийся огненной рекой бензин будоражил подростковое сознание… Это случилось в 88-м году на Дмитровском шоссе. Кого-то из колонны спереди прижали гаишники, но когда подтянулся «хвост» вереницы из ста сорока мотоциклов, представители правопорядка поняли, что разбираться по закону уже поздно и… покинули «броневичок».