Грустно, такие энергичные яркие парни и девушки ушли от нас навсегда в начале и середине девяностых. Это период нашей истории сожрал много интересных и достойных людей… Кто-то хотел продолжения этого казалось бы вечного праздника, ушел в эксперименты с наркотиками и не вернулся, кто-то погиб в разных локальных войнах и разборках, кто-то не справился с самостоятельной жизнью в рамках которой мы все неожиданно оказались. Где все были предоставлены сами себе, без каких либо ценностей и морали. Я думаю, это время будет еще изучено и оценено по достоинству. Это уникальное время большой романтики и великих ожиданий. И среда, о которой имеет смысл вспоминать от лица прямых участников, а не по философским суждениям людей, которые немного постояли рядом или что-то об этом слышавших.
Алекс
Фото 14. Алекс и товарищи на задворках МХАТа, 1988 год. Фото Петры Галл
А. Я приехал сюда, на Брюсов переулок, в 1977 году. Здесь все время был свой микроклимат, флора и фауна. Были отдельные уголовные взрослые темы, отдельно – подростковая возня. Никто не сидел на месте: то велосипеды, то скейты, то мопеды.
Все как будто не помещались в районе, и из-за этого постоянно вспыхивали тусовки, то тут то там. Шпаны неприкаянной было много; именно она в перестроечные времена и пересела на мотоциклы – и понеслось…
Еще в начале восьмидесятых мои соседи по району братья Альберт и Валера Захаренковы обзавелись двухскоростными мопедами. Купили они их, взяв на работе кредит (а работали они во МХАТе и в театре ГИТИСа осветителями) и купив на него какую-то там радиолу (потому что ничего другого в кредит купить было невозможно) и продав в тот же день за полцены. Времена наступали халявные и, конечно, возвращать кредиты никто не собирался. Тогда еще не началась перестройка, но у страны уже стала подниматься температура. Я давно уже болел темой мопедов: ездил, немного даже разбирался в строении… Мне было шестнадцать, и был это 1984-й год.
Конечно, мне стало интересно, когда около своего дома я увидел человека в вишневой куртке, «казаках» на молнии и ковбойской шляпе, который катил пешком новенький мопед «Карпаты». Это как раз был Альберт. Оказалось, что он перелил или залил в бак какое-то безумное количество масла. Мы моцик починили, и я получил уже точную мотивацию обзавестись подобной техникой, поскольку вырисовались единомышленники. Вскоре у меня появилась и первая «Верховина», путем нехитрой комбинации. Была гитара «Кремона», а стал – мопед «Верховина». Без документов и покрашенный масляной краской (что наводило на разные мысли), но меня это абсолютно не парило. Цель была достигнута! К тому времени местом нашего сбора служила площадка перед храмом на пятачке между улицей Неждановой (нынешний Брюсов переулок) и Елисеевского переулка. Помимо настам был уличный компот из скейтеров, которые катались с горки по Неждановой, брейкеров и прочих сочувствующих перестроечным модным движениям.
Двухскоростной мопедный период очень быстро закончился, но вместо него появилась простая идеология: надо ездить, по-любому! Позднее, конечно, с появлением видео и прочей информации, это приобретало разные облики и формы, но главное было: езда и драйв. Вскоре добрались и до мотоциклов. МХАТ (точнее, его задворки) в середине восьмидесятых стал местечковой площадкой, где собиралась мотобратия из ближайших переулков тогда ещё довольно густо населённого центра, который в те времена расселяли по новостройкам окраин. Регулярные выезды в город в поисках приключений… Так была обнаружена «Лужа», площадка возле стадиона «Лужники», и площадка эта вскоре стала похожа на муравейник. Там было постоянное движение приезжающих и отъезжающих мотогрупп, гарцевание на задних колесах и просто безумные гонки по окружающим аллеям, а для своеобразного отдыха нуждающихся был приспособлен троллейбусный парк, где стояли пустые троллейбусы.
У нас были задворки МХАТа, а в году, наверное, 1986-ом, в помещения «отдела заказов» универсама на Бронной открыли небольшое кафе. Где, в духе того времени, крутили музыкальные видеоклипы, а знакомые его заняли, натаскали туда фильмов «Мэд Макс», «Улицы в окне», «Дикарь», «Изи райдер» – короче, любое кино, где фигурировали моцики… И вот, из этого варева стала формироваться эстетика, которой еще не было. До этого ездили «телогреечники», парни в телогрейках, и в этом стиле была какая-то своя сермяжная правда. Но мы были центровые, нужна была своя несоветская новая и дикая эстетика. Из того замеса и пошло про «рокеров»; там начали задумываться над термином: кто это, как одеваются, и причем тут мы? А само кафе, по сути, стало первым мотокафе в Москве, образовавшемся стихийно. Внутри собиралась разношерстная компания, снаружи выстраивался ряд мотоциклов. Захаживал туда и Валера Еж с Патриков, с которым мы стусовались, я даже трудоустроился работать в «Мистер-Твистер». Рядом по соседству было закрытое заведение, перед которым стояла фигурка аиста, и контингент там собирался суровый, уголовный. Заходил туда и известный вор Калина, и там же начались первые публичные разборки рубежа девяностых.