М. Б. Не всегда. Я помню, когда мотоажиотаж достиг своего предела, даже Саббат сел за руль и возил в коляске Лебедя, который вальяжно развалившись в ней вместе с двухкассетником, глушил прохожих каким то металл-файером.
А. Отдельные случаи, несомненно, были, Тот же Негр, взял себе однажды «Паннонию», у которой люлька была как космическая торпеда. Стоила она тогда порядка двухсот пятидесяти рублей, и это было из области повыпендриваться. А у меня, да и у многих, вся идеология была в езде – как у всех рейсеров. Ну, и в играх с элементами погони. Меня вот однажды гнали, аж от Серпухова. И был я без прав, но не один, у меня на «жопе» сидел биберевский Карабас. Была целая группа с этих краев, многие из которых поразбивались или погибли в передрягах, как Гном. И вот оттуда и до самого МКАДа, ни разу не разогнувшись, местами по встречке, я гнал. Карабас только изредка умолял остановиться и ссадить его…
Из сленга того периода пошло слово «банан» (это про «Яву» новую) и «нажопник». Это когда кто-то подходил и говорил, возьмешь меня на жопу, то есть вторым номером. Безумная езда была в основе всего. Это у Руса и Саббата, были важнее эстетика или политика, а я был от этого далек. И искренне не понимал, почему Негр и Рус ведут себя как персонажи мультфильма про Тома и Джерри. Никто не понимал, но все ржали. Миша всегда был на понтах, как на рессорах, но как только где-то возникала вероятность появления Руса, он тут же куда-то пропадал. А скрыться ему, при его негритянской внешности, было очень сложно. Негров в Москве были единицы. Он, собственно, так и погорел потом, когда стырил в булочной булочки: его быстро нашли и посадили на пятнадцать суток…
М. Б. Я как-то пропустил этот эпизод, хотя наши тусовки к этому времени сблизились, и пешие делегации на МХАТ были регулярными.
А. Об этом даже написали московские газеты. Мол, известный чернокожий рокер Миша Ложкин украл какие-то булочки и был за это схвачен и осужден. Отрабатывал здесь же, на Никольской, на каких-то ремонтных работах…
В общем, Миша Ложкин, он же Миша Ло, он же, по-дружески, Негр, был фигурой заметной и постоянно попадал в истории. Часто из-за девушек. Так, например, уже позднее, у него чечены отобрали новую «Ямаху», что было крайней редкостью для Москвы рубежа девяностых. А в разгар кипения рокерской по его инициативе случились выезды на «Ждановскую» в рамках борьбы с люберами.
М. Б. Кстати, да. До весны 88-го года моторокеры с люберами практически не пересекались; но тусовки были общие, и потасовки на них не могли оставить равнодушными никого. Это помимо того, что и так шло сближение. Те же потасовки в Парке Культуры: собственно, Саббат и Ло ходили тогда по центровым тусовкам и собирали народ на парковые «акции». Потом Гарик всех пытался консолидировать и намеренно гулять разряженными в пух и прах по местам скопления этой публики. Наши, я имею в виду тусовку напротив МХАТа, получившие позывные «Тварь» как производное от кафетерия «Тверь». Оттуда на Арбат (с моментальным растворением в проходных дворах и подъездах) делались вылазки, которые в итоге спровоцировали волнения «местных» на районе и вылазку арбатских «штанов» на МХАТ. Традиционно трагикомедийную.
А. Да, как-то целая толпа пришла ночью, не совсем понимая, с чем столкнулась. Но когда в темноте задворков повключались фары, как-то вектор движения «гостей» изменился: на мимоходом по бульвару, и на уже встречные вопросы «а вы кто» и «что надо» получили скромные ответы «да вот мы просто, тут гуляем, мол, приехали Москву посмотреть»… Ну-ну. Я уже не совсем помню по датам, но была весна, и Миша как-то накуролесил моторейды на Ждань. Буквально на следующий день после этого поползновения. Абсолютно бессмысленная затея, но все как всегда. Поехали? Поехали. Я в этом всем участвовать не хотел, не понимал, из-за чего все эти движения. Но получилось так, что в первый день вся толпа из Лужи, в которой наших было не более пяти человек, куда-то не туда вообще уехала. Во второй день приехали туда, куда надо. Я уже поехал; заехали на пятачок возле метро – и тут со всех сторон стали выскакивать бритые детины с колами и крушить все. Ну, естественно, все в рассыпную – и через минуту уже никого там не было. То есть, это изначально была провальная идея, и Миша там тоже по спине колом отхватил. Потом был более успешный выезд – но в целом с люберами мы могли пересекаться на своих точках, что было бесполезно для них, и изредка в ночных заведениях, типа пельменных, где они тусовались, будучи иногородними. Режим в Москве в те времена нарушали в таких масштабах только мы. Но уже с конца 1988-го года пошел разброд. Толпа нащупывала своими выходками какие-то края, чтоб хоть кто-то эту вольницу остановил – и они находились в разных сферах, часто криминальных или вовсе через смерть. Пошла кооперация, появилась новая вера в «золотого тельца», замаячили новые горизонты. Уже стало круто не кататься, а приезжать на тусовку и стоять крутить ключи от нового мотоцикла на пальцах. Появлялись группы по интересам; все дробилось, обосабливалось, трансформировалось. При том при всем, что тема уже попала в медийное пространство – в те же кино и клипы. До этого ее просто табуировали, как будто всего этого не было, а тут подключились уже и журналисты, и деятели шоу-бизнеса.