М. Б. Ну, в общем, Гриша Фары-Гары покойный тому незабываемый пример. Вооруживший, кстати, многих примочками наездов, показательно их отрабатывая на окружающей среде возле Новокузнецкой.
Р. Да. Он как раз тогда появился у Саббата, но был не так заметен, как тот же Круглый, который до этого был ньювейвером, а после знакомства стал… ну непонятно кем, наверное, собой и стал. В Круглого его переименовали за то, что он тогда стал носить меховую безрукавку поверх кожи, что делало его шарообразным. А когда начались гонения на внешний вид и стычки, мы как опытные разведчики вычислили, где, помимо парка, любера появляются, и даже отправились на специальные выезды туда, где можно было с их группами столкнуться. Например, в 86-м году и позже это было в районе опять же парка имени Горького. Мы тогда уже оттуда давно ушли, но там собирались молодые и новоявленные металлисты, которые слышали, что там когда-то были наши сборища, и они становились легкой добычей этих шаек люберов. Мы приезжали туда человек по тридцать-сорок, выпускали вперед наших молодых, худых с виду, на них велись любера и попадались под раздачу. Например, мы вычисляли их в метро, на кольцевой линии, между станциями «Октябрьской» и «Парком Культуры». Пара молодых и худых из нас были в косых, остальные снимали свои и выворачивали наизнанку, где они были красными или черными. Получались такие какие-то сатиновые курточки, которые не бросались в глаза. Высматривали группу люберов, заходили с ними в один вагон; они видели этих двух худых в косых и доебывались до них в надежде на легкую добычу. Поезд уже ехал в туннеле, смыться было некуда, мы переодевали не спеша наши косые и оп-па! в поезде совсем другой расклад. Мелких и худых в «Тузах» было мало, остальные были здоровые кабаны. Надо было видеть этих дураков, когда это происходило. Остальные пассажиры быстро смекали, в чем дело и уходили в другой конец. А мы спокойно и не торопясь устраивали экзекуцию. И так по нескольку раз. Все это происходило в выходные, так что вагоны были не полными и все получалось очень удачно. Вообще мы с братом несколько раз устраивали драки в вагонах метро со всякими вахлаками, которые пытались нас учить жизни. И никогда и никто в таких случаях в метро не вступался ни за нас, ни за наших противников. Все просто отходят в другую сторону. Главное, потом быстро смыться на следующей станции на улицу. Там погулять немного или проехать пару остановок на автобусе – и тебя потеряли. Такая же тактика была и на улицах. Там, где не очень много народу. Чтоб не мешали и не орали. Нужно всегда действовать быстро и быстро уходить. Опять же косые выворачивались наизнанку, а менты искали группу пацанов в кожаных черных куртках. И передвигались мы по улице не всей группой, а растянувшись группками по двое-трое. Так менты не могли нас признать. И камер слежения тогда еще не было.
Эту простую, в общем, тактику и любера переняли против металлистов. Один какой-нибудь мелкий зазывала тормозил группу неформалов, а потом набегали подсобравшейся толпой. С плачевным для неформалов исходом. И от ментов уходили таким же манером, снимая опознавательные знаки. Но таких стычек было мало, все больше уходило в какие-то наезды, судя по жалобам волосатых, которых прессинговали любера.
Мы, практически все, были коротко стрижены – волосы мешались в драках. Так что, если любера видели группу здоровых металлистов в косых, но не волосатых, то понимали, что сегодня не их день. Мы были боевым крылом движения, наводили на них страху и поднимали дух среди металлистов.
И в общем назрела нужда в нормальной потасовке, тем более, что пошел «люберецкий пиар» и их ряды пополнились. Так и случилась драка в «Резонансе», когда разнесли кафе и добивали их, бегущих, на эскалаторе и потом уже внизу, на станции. Тогда, кстати, впервые в наших рядах появился Хирург. Я, можно сказать, принял его в ряды во время одной из разведок за неделю до этого. Мы как раз были там на площади, перед Олимпийским и продумывали тактику будущей битвы. Я сам тогда был под следствием за одну из предыдущих драк и в самой драке участвовать не мог: попадись я ментам, то посадили бы. Это все знали, и поэтому я должен был быть чем-то вроде Наполеона или Чапаева, который с высокого места должен был наблюдать, направлять и воодушевлять. Вот как раз там его мне и представили. Он мне показался подходящим. Тогда было много новобранцев. В этой драке он показал себя как боец, практически заменил меня на моем обычном месте, вел за собой остальных. Так мы быстро стали друзьями, и он и его пацаны влились в нашу тусу. Он нам всем понравился. Ни у кого тогда не было претензий и лишних запросов. Тем более, что костяк состоял из молодежи нецентральных районов. Пузо, в силу своей внушительной внешности и положения, я ему очень доверял, выполнял функцию коммуникационного звена, а я как бы был все время в тени. Ну – или благодаря моей славе любителя драк, ко мне просто боялись просто так подходить. Через него, Пузена, и шел поток новобранцев и производилась отфильтровка людей. Вот так на Кузне появился Хирург, которого мне и всей банде лично представил Саббат (Пузо). Мы его одобрили. Сама же та драка стала важным моментом в развитии; после этого стало понятно, что любера не такие опасные, как кому-то казалось, а мы сила, которая может им надавать по башке. Их уличная активность с тех пор пошла постепенно на убыль. Ощущение безнаказанности у них совсем пропало.