Это как раз поддержал Эдик, пропагандируя это все среди мотоциклистов в Луже, к которым он присоединился после того, как вернулся из армии. И удачно. Постепенно и мотоциклисты прониклись нашими идеями и влились в наши ряды. Через них мы узнали, где и как приобретать мотоциклы, как их держать в нужном состоянии, а они от нас напитались идеологией, прониклись стилем и понятиями. И нас стало еще больше. Наши идеи как бы обрастали мясом и становились все мощнее. Когда-то наша с Эдом мечта быстра превращалась в реальность. Мы стали очень заметным явлением, заставили с нами считаться и стали частью общества, хотело оно этого или нет. Мы взяли сами себе право быть.
Мы с Эдом тогда были как сообщающиеся сосуды, часто встречались и общались. Я вливал свои идеи в него, он – в меня, и все это кипело, бродило и обрастало формой. Среди нас было много энтузиастов. Но не один кто-то рулил процессом, а все сразу. Хоть Эд и не стал одним из Black Aces, но был очень близок и другом нам всем. Когда-то, в 84-м, когда я пришел из армии, он меня познакомил с Саббатом и с уже сложившейся тусовкой. И менее чем за полгода он меня одел в это «новое пальто», а я позже одел всех в жилеты, к которым прописал лозунг «Ни шагу назад». Все строилось на простоте и жесткости. Тузы – потому что главные; черные – потому что не красные, не коммунисты. Когда в первый раз собрались, был озвучен лозунг «В кожи – и на тачки!» – и мы к этому шли шаг за шагом. Мы собирали людей, но никого не принуждали. Всё как-то само собой складывалось – и собрания каждые выходные, и походы в центр, и акции, и идеи. Возможности и связи разрастались, но ни у кого не возникало желания извлечь из этого какие-то личные блага. По крайней мере, с 84-й по 86-й год так и было, потом наметилась какая-то иерархия. Движение стало популярным и обросло не только участниками, но и поклонниками.
Появились люди, которые освоили шитье косых, например. Или, например Окуляр, который наладил в совковое время производство правильных, проклепанных пирамидками, браслетов и ремней, а также значков. Я на это смотрел позитивно. Он делал хорошее дело и заслуженно зарабатывал деньги за свою инициативность. Я лично тогда уже стал утюгом высшей формации – валютчиком – и зарабатывал очень прилично; меня эти мелкие бизнесы не интересовали, а даже наоборот. Быть валютчиком было для меня ради денег, работа. Ну, а эта наша туса – для души. Вообще, я тут как-то описал все слишком серьезно и мрачно, а на самом деле нам было весело, мы все дружили и весело проводили время вместе. Мне сейчас очень не хватает их всех. Многие из пацанов уже сгорели в соответствии с девизом «Живи быстро, умирай рано». Только мы Эдом и еще пара наших уцелели в той круговерти событий.
М. Б. А для кого-то просто кураж с весельем или новая любопытная информация. Этот процесс неизбежен и калькируется всем обществом. Когда у кого-то что-то получается и появляется, тут же появляются дельцы и клоны, реализующие схожую форму даже не претендуя на субкультурность. У нас были мысли замкнуться в клубную систему, но как-то решили остаться тусовкой, не обосабливаясь более, чем уже сложилось, и двигать тему дальше вовне. Уже были кожи, которые начинали не только покупать, но и шить сами. Уже была толпа филофонистов с атрибутикой и музыкой. Уже был костяк и обозначенные лидеры разных тусовок. И все это стремительно обрастало людьми и событиями. Получалось, что у Хирурга была своя группа, у Гарика – своя, туса Саббата входила в нашу; на «Парапете» были ребята сами по себе, в «Ладье» – своя тусовка, у Окуляра – загородная «толпа».
Р. Ну, и МХАТ. Это вам так казалось, а мы, Black Aces, стали надстройкой всей этой сложившейся системы с закономерным присутствием на всех рокерских концертах и прочих тусовках, большинство из которых и начаться-то не могли, пока мы не занимали свои позиции в первых двух рядах. На мой взгляд мы тогда влияли на всё и всех больше всего. То, что мы отвоевали улицы, давало возможность всем остальным быть на них такими, как им хочется и развиваться так, как им нравиться. Главное было только еще нравится нам. Но это было не трудно, мы были довольно лояльны ко всем, кто был субкультурой, не был трусом, и не имел ничего против нас. Нам не нравились всякие хиппи, так как они были чем-то вроде плесени, безынициативными, пустопорожне болтающими. Нам не нравились всякие попсовики, так как были слишком женоподобными, дохляками и трусами. Нам не нравились любера, потому что они были тупые и просовковые. А все остальные нам в общем нравились. И мы с Пузеном, например, любили Sex Pistols, Dead Kennedys и Ramones, поэтому к панкам относились с симпатией. Да и считали панков близкими к нам идеологически, только менее организованными и без руля в голове.