Какое-то московское Габрово. Правда в историях получалась настолько же невероятна, как и вымысел. Получалось, что происходящее в эти годы протекало фоном нашего неадекватного восприятия. Я потом даже пытался подвести какое-то научное объяснение всему происходящему. Казалось, что Бибирево построено на месте какой-то помойки, которая до сих пор выделяет какой-то газ, от которого все дуреют. Поэтому молодые люди могли себе позволить играть в шахматы на зашивание рта или в карты на прибивание гвоздями к дверям. Вот так и появлялись брутальные шайки типа нашей.
И ладно бы так вела себя только молодежь, так вели себя и родители этих подростков. Например, встречаешь на остановке мужчину в два раза старше тебя, и тот прогоняет телегу, что его ондатровая шапка на самом деле из шкуры мамонта. Когда его упрекаешь в ненормальности, он показывает подкладку с канадским флагом и втирает, что музеи поставляют, а кто-то шьет. Когда говоришь, что мамонты – это большая редкость, тот отвечает, что это кости большая редкость, а шкуры в Сибири в каждом сугробе…
Все вокруг было по сути абсурдно, и молодые люди пытались этому абсурду соответствовать. Поэтому получалось весело, к тому же, многим этот клуб помог в будущем откосить от армии. Гнали мы красиво; пугали прохожих, оттягивались, как и многие другие советские подростки. Тогда уже был девиз «Ехать в Сити», что означало собраться шумною толпой, прокатится по центрам, «насвистеть кому-нибудь в репу» и посетить какой-нибудь концерт. Активность наша началась в период фестиваля молодежи и студентов 85-го года, хотя и раньше мы тоже выезжали. Тем более, что по слухам, которыми были переполнены школы, в центре собирались мифические фашисты, которых в последствии так никто и не встретил. Но легенда такая была. И мы тоже выезжали в центр, хулиганили, играли на Арбате и уже тогда знали, чем это все может закончиться. Конечно же, знаменитым для всех неформалов пятым отделением милиции. С кришнаитами знались и со всякими неформальными художниками. Посещали Малую Грузинскую, где проходили выставки, совмещенные с джазовыми авангардными концертами. Подобная публика легко подмагничивалась, и все так же легко и быстро перезнакомились. Всем было интересно, чем занимаются другие; те, кто думал иначе, легко узнавались в толпе по внешнему виду да и просто по заинтересованным глазам. На этом модно-молодежном фоне пиарились тогда всякие, выползшие под перестроечную оттепель, подзабытые уже антисоветчики, но нам с ними было вовсе не по пути. Мы все больше выступали по акциям неконтролируемого вандализма и посещением концертов. Тогда, в 85-м году, самым незабываемым был, конечно же, концерт «Сиелун Вильджет», которые были просто инопланетянами с этими цветами, торчащими из головы, а лучше их по стилю я тогда никого и не слышал. Жан потом даже подружился с вокалистом трупы, Измо. Позже, в начале девяностых, судьба опять свела нас в парке Горького, на сцене, где мы играли уже как группа «Э.С.Т.»
А в начале перестройки мы скорее игрались в музыку, чем играли. Просто постоянно репетировали и получали от этого удовольствие. Стихи сочиняли Сагадеев, Анч и Костик Кондитеров. Я тогда имел некоторое преставление о музыцировании, поигрывая на акустической гитаре. Потом, когда пришло время взрослеть, стали брать уроки у продвинутого дядечки, который нам сразу сказал: «Хотите разрушать гармонию – разрушайте грамотно». И ставил нам «Акцепт», как это тогда говорилось. Если нам нужна была где-то накачка звука, он нам объяснял, что такое нагнетение. И уже после этих уроков состоялась закупка гитар и прочего оборудования. После смерти Брежнева на одной из толкучек филофонистов в Подмосковье я познакомился с Боровом, который уже играл, и через него мы втянулись в общение со всей «Коррозией Металла», Толиком Крупновым и Юрой Забелло. У Паука же потом были приобретены колонки. Сережа, впрочем, как и многие начинающие рок-музыканты, был окружен какой-то свитой и издалека это выглядело круто. Но потом, присмотревшись к лицам «протометаллистов» и послушав, о чем они бредят, нам это все разонравилось.
Наверное, поэтому мы пошли отдельной тропинкой от складывающейся вокруг музыкантов тусовки. Накупив какой-то несуразной аппаратуры, которая разместилась у меня дома, мы начали ежедневное разрушение психики соседей. Но поскольку весь район жил как одна большая деревня, нам весь этот грохот спускался с рук. Люди почему-то относились с пониманием. Потом мы набрались наглости и пошли к начальнику ЖЭКа, который оказался бывшим «афганцем», которых тогда размещали на общественные должности. На наш запрос он ответил так: «Я б вам дал, но к вам через неделю заглянешь, а у вас девочка, бутылочка…» Ему объяснили, что мы никак не меньше – рок-звезды, и нам это все не нужно именно там. И, путем проведения такой разъяснительной работы, ключи от подвала все-таки были заполучены.