М. Б. Спустя годы происходило почти то же самое. Сначала появились панки и эстеты, а потом на огонек слетелись разночинцы менее творческие, которые обосновывали свое присутствие в маргиналиях через философию и политику. Но, так или иначе, «терапия» оказалась в нужном месте и времени.
А. Г. Мы отличались по текстам от той же «Коррозии металла», которые исполняли «Смерть с косой идет за колбасой»… Это потом мы поняли, что именно это и нужно для подростков, чтобы быть знаменитыми. Но сами «коррозиционеры» этого, к сожалению, не понимали. В результате наблюдений, спустя годы, я пришел к мысли, что не может драйвовая бунтарская рок-музыка быть насыщена интеллектуализмами. Да и сам рок – не ниша для интеллектуалов. Не без исключений, конечно, но, в целом, должны озвучиваться простые мысли и темы. В этом и была самоценность музыкального бунта: примитивность, агрессия, отвержение норм, доступность для воспроизведения практически любому. Мы в детстве слушали много музыки, и, конечно, нас впечатлял Владимир Высоцкий, но именно своим надрывом, а смысл доходил потом. Поэтому я разделяю для себя Высоцкого-поэта и Высоцкого-исполнителя и бунтаря. К тому же, стихи его были понятны, в отличие от бардов, поющих ассоциативные песни ни о чем или о вечном. В связи с этим мне часто вспоминаются слова отца Жана Сагадеева, человека с высоким интеллектом, который отговаривал нас вступать в Рок-Лабораторию; он проводил исторические параллели – когда чекисты пригласили анархистов и эсеров во власть, переписали их по головам, а потом по этим же спискам и расстреливали. Говорил, что мы, придурки, не понимаем, что это просто опасно для жизни. Настоящий шестидесятник. А если поразмыслить, то так оно и было бы, по большому счету. И вполне могло случиться, в случае победы ГКЧП или в случае свертывания программы перестройки. Кто его знает…
Но у нас не было Рахметовщины. Нигилизма такого, какой описывал Достоевский, который присутствовал на суде Нечаева. Интересную фразу я для себя зафиксировал, когда обвиняемый в заключительных словах сказал: «Я-то думал, что я личность…» Мне кажется, что это признание потом отобразилось у Достоевского в «Бесах». Буквально не так давно перечитывал о Нечаеве в сборнике ЖЗЛ, и, почитав, убедился, что, конечно, он был не замечательным, а просто заметным, и на суде ему людям сказать было попросту нечего. И эта разница между желанием быть заметным и замечательностью внутренней присутствовала и в перестроечный период. Когда многие становились заметными, внушали себе, что они-то как раз замечательны во всем, вспыхивали и угасали в забытьи в позах недопонятых гениев. Но это был тип очень серьезных и начитанных подростков, а не тех, кто задорно пробовал себя во всем и не расстраивался по поводу непризнания его умственных талантов. Просто стеб, который стимулировал адаптацию в среде.
Возвращаясь к событиям: мы все-таки не послушались советов родителей и поперлись сдаваться в Рок-Лабораторию, в 88-м году раскинувшую свои сети в поисках талантов. Увидели Ольгу Опрятную, имевшую непонятно какое отношение к року и достаточно вяло реагировавшую на окружающие реалии. В начале там литовал тексты какой-то Булат. Саша Скляр, который был уже прописан в этой среде, сказал, что он что-то там подправит, а на концертах можно будет петь все, что угодно. Он тогда вел себя демократично, был солидарен с нами по поводу негативного отношения к Опрятной и по возможности помогал чем мог. А после 89-го года он поставил себе автоответчик и общение свернулось. Мне он каким-то образом напоминал друга Иосифа Бродского, поэта Рейна. Такого человека, у которого стихи были слабее Бродского, но все его знали как друга Высоцкого. Тем, собственно, в историю и вошел. Володя Марочкин, который сейчас строчит монографии одну за другой, в Лаборатории был такой тихоня, сидевший на какой-то своей русской идее. Он нас даже звал на какие-то тематические фестивали, для исполнения таких песен как «Бей, гуляй, круши – не жалей не души». Уж не знаю, зачем. Видимо, думал, что это и есть та самая наша публика под такие песни. «Колья в руки и айда, и трясется борода»… Помню несколько заседаний, на которые заходил крупный взрослый мужчина, Сергей Жариков, который читал какие-то лекции, явно издеваясь над присутствующими. Троицкий, который говорил все время про бизнес, про то, что он может наладить выпуск CD. А самих прослушиваний «Э.С.Т.» я даже не помню; зато помню прослушивание «Уксус Бенд», особенно первую песню, в которой кроме слов «Кругом одни педорасты», ничего не было…