После отъезда Руса паритет в лидерстве был нарушен, Гарик занимался художниками и панками, тусовавшимися на Пушке. Тогда же открылся первый «Мак Доналдс», знаменитый своими огромными очередями: выглядело достаточно забавным, когда кто-то занимал очередь, а потом подходило порядка сорока человек.
М. Б. Это уже не был ортодоксальный панк-стиль, и панками называли скорее по иронии или по старой памяти. Стиль выдерживался не по форме, а по настроению или комбинировался. Можно было прийти на Пушку в понедельник в коже, во вторник в костюме, а в среду в рабочей робе или «натовке».
П. Ф. Да. Все как-то смешалось. Кожаные куртки непотребного качества и прочие польские подделки с массами неформалов новой волны заполнили зачищенный центр. Те, кто берег свои кожи почище паспортов, стали постепенно с ними расставаться, чтобы не смешиваться столпами. Саша Король тогда постриг свои длинные волосы и подтянулся на Патрики и Пушку.
Пузо и люди вокруг него стояли особняком; в результате те, кто не примкнул к каким-то коалициям, не знали, куда девать свою энергию, и либо спивались, либо гасили энергию наркотиками, либо погибали в бандитских разборках. Много кто пытался заняться бизнесом. Часто они попадали в ситуацию, когда их сознание перестраивалось под давлением сослуживцев и жен. Они превращались в обыкновенных граждан, мало чем отличавшихся от других, хотя, возможно, преуспели в бизнесе. Я, как уже говорилось ранее, решил не оставлять тусовочную деятельность, потому что это было единственной возможностью прогрессировать как личность и сохранять некоторую независимость. Культивировался дух свободы и не привязанность к какому-то месту, семье или быту. Суровая мужская тема. Образ викинга.
Так думали многие, кто тогда собирался на Патриарших прудах и Пушке, потому как все личности по отдельности были яркими, а, собравшись вместе, они не только дополняли друг друга, но и вдохновляли на более масштабные поступки. Я помню, что приходили какие-то люди, чтобы просто сфотографироваться на нашем фоне. Кто-то даже хотел сделать татуировку «Мы победили. Модели сосут на халяву».
И, как бы фантастически это не звучало, но уже через годы некоторые представители криминальных кругов рассказывали, что многие из них отказывались от стрелок, так как боялись, аргументируя это тем, что диалоги были невозможны, без слов начиналось рубилово. Потому как не было особого дележа и разговоры не получались.
М. Б. Поэтому немудрено, что многие быки просто уходили с точек, когда там появлялись неформалы. Различий между хамами перед забоем не было. Будь то милиция, будь то быки. Хамство пресекалось жестко, и случай, когда Ромбес с Ежом забили группу подвыпивших оперативников с Петровки, очень долго обрастал легендами. Справиться с разгулявшимися маргиналами могли только локально, да и то при помощи каких-то подразделений ОМОНа. Как-то Рому Че Гевару после исполнения какого-то артистического номера «покрасили» дубинками как зебру и внесли в метрополитеновское отделение на руках пяти или шести сотрудников. Но при концентрации более десяти радикалов такие поползновения были невозможны. Да и бессмысленны.
П. Ф. Этим же можно объяснить тот факт, что когда началась эта перестроечная барыжка в переходе на Пушке, многие газетчики и мелкие торговцы алкоголем пришли просить какой-то там защиты. Славу богу, это явление было не долгосрочным, но тенденция посадки на мелкий рэкет и какие-то мелкие деньги все же отложилась в сознании.