Такими для многих начинались девяностые. А для нас открывались новые двери, двери Театра. Вернее– полного цирка… Один из плеяды открывшихся экспериментальных театров, Театр на Трифоновской, – это было нечто, начиная от коммерческого директора с варежками на резинках, и заканчивая посещением нашей мастерской полтергейста. В результате чего я нашла у себя на столе листок бумаги с рисунком, на котором был изображен человек в костюме, но без головы, на фоне системы координат. Прямо какой-то мистический триллер, к счастью, не многосерийный. Но в этой серии худрук театра тут же заказал себе фрак, а после этого таинственным образом умер. Помимо потустороннего хватало и смешного; вся работа проходила под лозунгом: «Вы шейте, а нитки мы вам потом купим!» Старались, конечно, изо всех сил, придумывали из воздуха костюмы, пришивая разобранный металлофон на костюм царя в спектакле «Медея». Но за капроном для спецформы фотографам Арбата ехать все же пришлось. Зато этих фотографов в наших фартуках всех цветов радуги и с кучей карманов по всему Арбату было видно издалека. И все это сопровождалось постоянным пошивом одежды. Для музыкантов и тусовщиков, между гастролями и концертами, в любое время суток.
Мы с Миледи проучаствовали в одном из первых фестивалей альтернативной моды в Риге, познакомившись тогда с Бартеневым и с совсем молодыми тогда еще Цигаль и Шаровым, разгуливающими в качестве объектов по берегу в Юрмале. И многими другими, с кем мы впоследствии еще долгое время пересекались на «Тишке» и перфомансах у Петлюры, у Бори, в «Третьем пути», на выставках на Крымском, рэйвах в «Птюче» и т. п. За это время я успела открыть свое ателье, несмотря на ужасы становления малого бизнеса и кризисы в экономике.
А впереди нас еще ожидало десятилетие бесконечных приключений на фоне общего беспредела в стране, бандитских разборок в ходе становления шоу-бизнеса в России, гибели друзей и знакомых, лавины наркоты, хлынувшей на наши головы и души вместе со свободой слова и самовыражения, расцвет панк и гранж-движухи, тотального рэйва с модными показами на опен-эйрах. Нас еще ждали первые байк-шоу и расцвет клубной жизни, встречи с любимыми группами и личные знакомства с монстрами рока, новые музыкальные течения и неожиданные сюрпризы, странные совпадения и незабываемые путешествия, новые движения субкультур и необъятный поток музыкальной инфы, фильмов, концертов и тусовок, о которых, быть может я, когда-нибудь напишу воспоминания, используя уже современные средства коммуникаций. А, может быть и по старинке– в старой доброй книжке с картинками…
Леха Кот
Фото 4. Новокузнецкая, 1988 год. Из архива Димы Саббата
Л. К. Не знаю, кому это может быть интересно, что творилось в головах советских подростков, но мое личное восприятие формировалось неоднозначно. Обычное представление о качественном времяпровождении в Солнцево, да и вообще во всех крупных урбанистических центрах, было таким: улица, магнитофон у подъезда, картишки, конечно же, со старшими ребятами. Ну и меломанские пристрастия были по возможности модными. Почему по возможности? Солнцево в семидесятых было отдаленным загородным районом, и только отдельная часть молодого населения училась в различных заведениях, типа ПТУ. А остальным было не так-то просто сесть и поехать в Москву, потому как ходило до Солнцево лишь несколько автобусных маршрутов. Поэтому вся субкультура формировалась отдельным очагом, где все друг друга знали и я всех знал, потому как со школьных лет начал проявлять активность всевозможную. При этом даже в Солнцево фигурировали нестандартные персонажи, одним из которых был волосатый человек с позывными Индеец.