Шел 1984-й год. Ну, и поскольку все определились, что мы именно рокеры, рокерам надо обязательно где-то собираться. Такие «летние» места уже были. А зимой люди стали собираться в пивбаре «Ладья», где мы впервые пересеклись с Боровом, который носил позывные «Флойд», «Коррозии Металла» ещё не было в задумке. Праздное времяпровождение, распитие пива и чтения писем из армии того же Эдуарда, компенсировалось обменом новейшей зарубежной информацией и дружеским общением, на которое сейчас у многих молодых и не очень людей времени не остаётся вовсе. Это общение и чувство общности лежат в основе всех коммуникаций. Первично совместное мыслеизвлечение. А потом уже – все дела и их последствия.
В 1985-м году я поступил в МГУ, потому как тех, кто никуда не поступил, тут же забирали в армию. Все были одного и того же возраста, и уходили практически одновременно. Мне повезло. Но тут же «развезло». Провели эксперимент, по которому бронь институтскую отменили, и я пополнил своим присутствием войска Сибирского фронта, хотя и остался студентом. Но и в армии «откосившими» московскими маргиналами снабжался полезной для рассудка информацией. Система отслеживала всё это по старой памяти: имел допросы в особом отделе по поводу «хеви-металла» (из серии, как сейчас некоторые депутаты хотят ЭМО запретить).
С первых же дней меня обязали делать старослужащим татуировки: подняли посреди ночи, отвели в класс боевой и политической подготовки, вручили машинку из механической бритвы и тело сержанта Каранды. На мои робкие возражения, что не умею, получил тычок в рёбра и ответ: «давай, москвич, рисуй!» С этого всё и началось.
По возвращении домой около шести месяцев я находился в ступоре и никак не мог воткнуться в происходящее, потому что всё изменилось. И только летом 88-го года, когда маргинальные связи восстановились, некто Саша Лебедь позвал меня на «Кузню». Ситуация с культурным времяпровождением изменилась тоже. Коммунистическая система агонизировала, «железный занавес» проржавел и местами осыпался.
Возле «Горбушки» уже легально собирался клуб филофонистов, к тому времени изрядно раскрашенный. Под лестницей у «Плюшкина» собирались повзрослевшие знакомые, обсуждали свежекупленную меломанскую и татуировочную прессу, демонстрировали достижения татуировочного хозяйства. Оттуда даже появлялись некоторые клиенты для работающих в домашних условиях московских татуировщиков, выходцев из тех же маргинальных кругов. Основными мотивами было некое переосмысленное продолжение «олдскула»: то, что позднее легло в определение «московский стиль». Хаотично разбросанные черепа и розы, флаги конфедерации, драконы.
Выезжавшие за границу знакомые хвастали зарубежными образцами, резко выделяющимися по цвету. Эдуард Ратников демонстрировал лошадку с огненными копытцами, а Алекс Гоч не помню уже что. Активно проводились маргинальные концерты, молодёжная среда кипела и пузырилась. Особо запомнилось мероприятие Next Stop – Soviet Union. Тогда в Москву приезжали скандинавские коллективы, а наши группы приглашались с ответным визитом. Некоторые ехали на гастроли, а некоторым под этим видом удалось эмигрировать, как группе «Амнистия». Верховодили этим демаршем, надо понимать, Датский Красный Крест и Amnesty International.
Так в бурных неформальных событиях и прошло пару лет. К тому времени я уже видел Scorpions в Питере, позже Sielun Velejet и Zero Nnine в Москве. А поскольку кругом одни рок-звезды и концерты, то, подумалось мне, «а почему бы и не я?»? В родном Северном Тушино совместно с Мишей Делбой «Долбенем» был организован рок коллектив «Die Schwarzen Katzen», и после затянувшейся на полгода репетиции на базе в Алёшкино, где репетировало много разных бездельников, DSK вступил в Рок-Лабораторию (полное название: «Московская городская творческая лаборатория рок-музыки при Московском городском комитете Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи»).
Тогда на прослушивании были Троицкий, Скляр, Липницкий – всем этим уже именитым рок-комсомольцам понравились наши музицирования вандалистической направленности (музыкальный стиль нами самими был определен как «блицкриг-джаз»). Была жесткая ритм-секция с двумя барабанщиками (сессионно подключался брат Миши, Паша, царствие им небесное) и общая стилистика в духе Laibach. Позже был снят видеоклип на кавер-версию «Белые розы», который еще позже показали в «Программе «А». Состав группы на тот момент был таков: Михаил Делба «Долбень» – перкуссия, Алексей Фролов «Ильич» – гитара, Константин Жилин «Костик» – бас, и Алексей Минашкин «Китаец» – вокал.