Не обходилось без курьёзов. Некий клиент, выбрав рисунок, спросил об оплате. Отвечаем: пачка – сто долларов. «Это как?» «Ну, размером с пачку, к примеру, вот как эту…» Показываем пачку «Мальборо». «Хорошо, только можно я это «Мальборо» делать не буду?»…
Поскольку информационная поддержка была на уровне, и прецедент самостоятельного татуировочного предприятия, работающего по западным стандартам, был создан, люди потянулись со всех уголков страны; они писали письма, иногда ставящие нас в тупик своими формулировками.
Чрезвычайно длинная история была с документацией. Вслед за клиентурой тут же подтянулись контролирующие органы в лице главного врача московской СЭС. Комиссия долго высматривала изъяны в оборудовании помещения, но тест был пройден, и был выдан сертификат соответствия. Предыдущие попытки легализоваться в этом государстве не приводили ни к какому результату. Все запросы о получении каких-либо документов происходили дословно так: «Были были вы хотя бы вторыми – не вопрос. Но вы первые, а свою жопу из-за вас никто подставлять не будет. Дело-то нам абсолютно не известное».
Насколько я понимаю, до сих пор не выдано ни единой лицензии на изготовление именно художественных работ по коже заказчика, все салоны замаскированы под косметологические услуги. Это говорит о том, что для официальной власти татуировок так и не существует.
Позже в «Трёх Китах» появился Вадим Эрнестович Эпштейн, с которым мы вступили в преступный сговор, в результате чего получился проект Tatoo.ru, который стал коммуникационным центром и местом освещения татуировочного фольклора.
Этот же период, 1995-96 года, можно обозначить как период смены населения Москвы и изменения «лица» города. Постройки нового типа, люди новой ментальной формации. Новые татуировщики и клиентура, в массе ориентирующаяся на западные издания, в которых преобладал модернизированный «олдскул» с небольшим включением реализма. Какая-то часть людей пыталась вносить в процесс свои фантазии. Татуировка, бывшая атрибутом среды, стала, как и нынче, средством отвлечься и вырваться из запрограммированной, подконтрольной непонятно кому реальности.
В тот же период «Три кита», при поддержке ассоциации «Экзотика», устроил татуировочный мини-сет в Петербурге в клубе «Гора-Нора». Там я познакомился с Юрой Скандалом и Би Джо. Этот сет положил начало активности коммуникаций в Питере. После года насыщенной работы нам пришлось покинуть салон. Позже я вместе с 49 м проработал в салоне «Скиф», потом самостоятельно в салоне на Алексеевской. Переезды салонов сильно утомляли, и в 1998-м году, при поддержке известного коллекционера нательной графики Виктора «Руки», я открыл творческую студию на Курской.
«Курская» просуществовала дольше всех остальных предприятий, так как была той самой искомой формой рабочего пространства, где одновременно можно было выполнить работу, отшить сумасшедших клиентов и пообщаться со старыми знакомыми, которым не составляло труда заезжать в гости. Собственно, для меня это те самые искомые факторы, благоприятно действующие на ремесло.
В том же 98-м году состоялось Tattoo fashion show, которое расстроило и посетителей, и участников. С тех пор вопрос о конвенциях в Москве висит в воздухе – в отличие от Санкт Петербурга, где татуировщики нашли в себе силы объединить усилия для поддержки движения. Туда я был приглашен в качестве члена жюри и с удовольствием отметил, что окрепли старые таланты и появилось новое поколение татуировщиков. В этом же временном периоде я постепенно стал расширять спектр своего творчества и осваивать новые виды ремёсел. Божьим промыслом стал позолотчиком, начал постепенно вникать в реставрацию; попутно баловался аэробрашем, записав на свой счет пяток автомобилей.