Наступил 87-й год, в ходе которого состоялся тот самый пресловутый концерт «Чудо-Юдо» с элементами Гариковской «Ассы». Тогда была комбинированная программа, когда сначала выступило «Чудо» с Ником, а потом уже выступал Ник с «Чудом», и всё выступление сопровождало авангардное шоу с элементами стриптиза и надуваниями презервативов. Тогда же публике стало широко известно имя Авария, которое позже было заимствовано в произведении «Авария, дочь мента», которое в свою очередь было скудно, но экранизировано.
Этот концерт замолчать уже не удалось, советские газеты писали, что это скандал и порнография. И в этих небольших статьях «Чудо-Юдо» впервые было приравнено к выступлениям Sex Pistols. Но если бы Джонни Лайден видел это шоу, то его бы точно задавила жаба. Это было реальным прорывом, комсюки перепугались не на шутку, и не рискнули даже вырубить аппаратуру и прервать выступление, а Ника забрали уже после концерта. По моменту это совпадало с общим революционным молодежным прорывом, и сразу же после концерта нам в лаборатории было заявлено, чтобы мы срочно сворачивали свою деятельность, иначе будут последствия. На наши выступления наложили вето, базу репетиционную урезали, но помещения бывшего туалета на Марксисткой – оставили.
Известность у нас была, и когда в СССР приехало снимать молодежную культуру немецкое телевидение, то под это дело был специально организован закрытый концерт «Мистера Твистера», «Ва-Банка» – ну и нас, видимо, для контраста позвали. Причем все песни из съемок фильма «Давай рок-н-ролл!» вырезали, оставив только Скляра, который помогал тогда кому мог.
И как только наша деятельность прекратилась в Рок-лаборатории, тут же были организованы серии концертов по небольшим ДКашкам. И, что хотелось бы отметить: тусовка поддерживала нас, когда наши выступления проходили в небольших залах, где мы выступали в паре с «НИИ Косметики». При этом твое появление и появления остальных звезд панк-тусовки на концертах вдохновляло больше, чем набитые урелами залы ДК Горбунова. Вид у тебя был сногсшибательный, и тогда я тебе отмерял ярлык «Карлсон» из-за желтого комбинезона. Выглядела твоя тусовка, как парни из британских журналов, а может быть и круче, потому как таких ирокезов в Лондоне во времена панк-революции не было.
М. Б. Чё-то ты перегибаешь… У нас тогда был свой русско-народный подход к этому движению. Никаких особых заимствований и тем более подражаний. Ирокезы, которые так любят сравнивать с британскими панками, появились на сцене вместе с Венди О. Вилльямс. Ну, по крайней мере, тема Plasmatics, без отсылов к садо-мазо, как и тема Mad Max были первичными ориентирами. В основе лежали неопримитивистические позиции «новых варваров». И было это задолго до того, как я вообще стал понимать, что такое панк-стилистика. Это потом, когда я впервые увидел Sielun Veljet в 85-м, понял, что такое современный панк и как это работает, но и это все адаптировалось в реалиях СССР. А как оно было у товарищей… Здесь нет однозначного ответа. У нас как-то культивировался тотальный индипендент, который объединялся фольком и стилем. Вот у стиля были отсылы к зарубежности. И то какой-то срок, потому что эксперименты ставились круглосуточно. Как круглосуточно прокладывались новые маршруты в городской среде.
Я допускаю, что тему ирокезов-следопытов разделял узкий круг идиотов, но никак не тусовка, которая вокруг этого всего обросла. Им, по ходу, и дела до этого не было, но никто никем не командовал. Самоорганизация и анархия существовала. До того момента как не переросла в иные эстетики. А в целом карикатура на соцреальность, которая отвергалась и через скоморошество адаптировалась под нужды.
А по поводу Карлсона – это ты берешь уже начало 88-го года. До этого была мистическая предтеча. Я на ход ноги где-то выпинал голову игрушечного Карлсона, которая была рыжей и смешной. Я ей выщипал ирокез и сделал усы фюреровские, повесив на шнурок модного рюкзачка. Было смешно, такой двуглавый ирокезник. А буквально через день на парапете ВДНХ встретил Алана, который сотворил с собой точь в точь такое, только усы у него были тогда обычные. Мы тогда не особо общались, а тут взяли и круто поссорились, что стало потом залогом длительной дружбы. И позже я часто его навещал на Преображенском рынке, где Алан, уже с гитлеровскими усами и в плеере, медитативно мел площадь, распугивая жавшихся по стенкам домов грузинов.
Д. Х. А мы, и Алан тоже, узнали об ирокезах из журнала «Крокодил» – и тоже выбрали эту форму воздействия на реальность, как наиболее радикальную и карикатурную. Ну да, наш панк, который пародировал страну, состоявшую из таких же панков, но не осознававших это, был более фольклорный. Но по прикиду ваш неопримитивистический внешний вид был самым прогрессивным тогда: так же, как наш неошаманистический подход к атональной музыке и сценическому образу. Неошаманизм – он тоже из примитивизма вылез. К тому же «Чудо-Юдо» – это же микромакрокосмическое существо: вездеход и везделёт. И Мефодий тоже старался, у него было шоу эротическое, но он как-то был далек от тусни. И вместе мы были мы как прыщ на комсомольском носу, который даже если выдавить, оставлял свой след.