Мою первую барабанную установку мне купила мама. Мы пошли в магазин на Васильевском острове (он до сих пор там существует, на Малом проспекте), и я выбрал «самую большую» – рижский RMIF за семьсот пятьдесят рублей. Еще у меня был Электроорган MIKI, который стоил около шестисот, и пианино PETROF, стоившее больше тысячи рублей.
Теперь история гитар, сделанных в стиле art-brute, как сейчас бы сказали искусствоведы. Это полностью самодельные гитары, сделанные из доски и самого убогого грифа. Самую первую такую доску я нашел в Театре Юного Зрителя. Это было не моё творение, но оно меня побудило к творчеству. Я бережно выкрасил деку найденного на полках инструмента в белый с кроваво-красными полосками, процарапанными в дереве. Получилось очень по-хирургически. С грифа я напрочь снял лады, вылизал его, выкрасил в еще более страшный менструальный цвет и густо покрыл лаком. Играть на безладовой гитаре было неудобно, сустейна не было никакого, извлечь звук было просто больно. Тем не менее, это заставляло строже «слушать» свои пальцы и внимательнее играть. На этой прямоугольной доске неизвестного автора были записаны три самых главных трека ОС в 1984-м.
Потом создал еще два «шедевра». Из куска гнутых ножек какого-то выкинутого стола я сделал бас-гитару. Труба была из нержавейки, сверкала злобным переливом. Куски доски – черные. На басуху я натянул три РОЯЛЬНЫЕ струны. Звучали они жутко злобно. Каким-то образом медные рояльные струны снимались магнитными датчиками, и, в общем, рояльный звук хорошо передавался через них. Струны были толстенные, рвать их приходилось со всей дури. На одном из треков я играл на ней смычком. Гитара, которой я горжусь по-настоящему, была сделана так же, как и бас. Продолговатый кусок фанеры вместо деки, гриф от акустики, темброблок был разобран и единственный выживший датчик прикручен ближе к нижней подставке. Чтобы гитара не крутилась, я навертел вместо деки конструкцию из проволоки, которую выкрасил алым цветом. Гитара была черная, некоторые лады – белыми. Она удивительно красиво звучала и была весьма удобной, а главное, легкой. Алекс очень любил эту гитару. И, когда я решил закрыть студию для уже неуправляемо бухавших музыкантов, я подарил ему эту гитару (вместе с рояльным басом), налепив на нее буковки Alex. У Алекса был день рождения.
Уже был материал и его хотелось записать. Нужен был аппарат, и такой был у Свина. Это был аппарат, купленный на деньги его уехавшего за границу отца Валерия. На нем мы играли, записывая «Новогодие» в 1985-м. Свин дал нам еще не до конца убитые колонки и пульт «Солист» на 6 каналов. «Бригадный Подряд» тоже писался через этот пульт. Папа оставил своей первой семье денег, уезжая в Израиль. Андрей накупил аппарата. В 1985-м мы доделывали альбом «Новогодие», и у нас оставалась буквально пара треков, которые трудно было записать без пульта и подзвучки, настолько они были сложными по аранжировке. Рикошет в это время собрал первый состав «Объекта Насмешек». С моим одноклассником Юрой Кацуком-Скандалистом и еще горсткой купчинских панков, разодетых в кожу и тельники, они приехали ко мне с санкцией Свина забирать аппарат. Я просил их и Андрея дать нам еще несколько дней. Но Рики был непреклонен и повел себя, в общем-то, как будущий рэкетир. Они собрали аппарат, вынесли его вниз и стали ловить транспорт, стоя под окнами эркера комнаты моей бабушки, где меня «посвящали» в панки в 1982-м году. Я был крайне зол. Это был мой лучший друг по школе, со вторым моим другом. И аппарат, без которого запись вновь превращалась в адище. Взял ведро воды и вылил его на голову, удачно вставшего прямо под окном Рикошета. Он тогда знал, что был не прав. Потому, что после этого мы виделись на фестивалях и он продолжал звать меня в Рок-Клуб. Но в общем, мы не разговаривали почти десять лет после этого.
М. Б. Но был же Рок-клуб, со своими репетиционными базами и площадками…
Ф. Б. Ленинградский Рок-клуб в это время существовал обособленно, там заседали комиссии, литовались тексты. Однажды Алекс принес песню «Шестьсот прекрасных дам», матерную пародию на «Десять прекрасных дам» БГ. Мы ее записали для «Бит Заел» и решили показать БГ. Как бы мы ни стебались над группами Рок-клуба, но мы хотели, чтобы они о нас знали. В общем, Алекс снарядил меня в поход к БГ. Мансарда над католической церковью на Невском сама по себе была величественна. Меня впустили, БГ где-то гулял. Я подождал, он пришел расслабленный и нежный. Принял душ, а потом принял меня. К тому моменту я уже внутренне угорал от абсурдности ситуации. В общем, покрутил я ему наши произведения, а потом показал «шестьсот матерных дам». Наш кавер ни обидел его, ни польстил ему. БГ, в общем-то, повел себя, как на заседании Рок-клуба вели в то время. Он «дал оценку» нашему творчеству: сказал, что нам еще надо поучиться, указал на слабые места, попросил серьезнее работать с текстами. Вынес мозг так, что я потом горько жалел, что я не Свин, который нагадил ему под дверью.