Я пожала плечами:
- Дерево как дерево. Плод как плод. Лично я не стала бы есть то, что в буквальном смысле произвел Рева-Корова.
- Удивительно. Я представлял вас именно такой.
Я сощурила глаза:
- Разве мы с вами знакомы?
- Нет, но предлагаю это исправить. - Он протянул руку. - Ренат Зарипов.
- Не сочтите за грубость, господин Зарипов, но прежде чем пожимать вам руку, я все же хочу узнать, откуда вы знаете меня.
Зарипов пожал плечами - в его исполнении жест получился основательным. Габариты Зарипова делали любой его жест основательным. Не уверена, что он понравился мне с первого взгляда, и дело отнюдь не во внешнем виде - по части костюма и аксессуаров у него все трижды окей. Дело в глазах и улыбке. Парадокс в том, что, когда его резиновые губы разъезжались в улыбке, глаза оставались тусклыми, будто глаза мертвой рыбы на человеческом лице. Глаза не принимали участия в улыбке. Это могло быть по двум причинам: либо плохая актерская игра, либо в свое время его очень больно и сильно обтесала жизнь. Выберите вариант по вкусу. Лично я не торопилась как с выбором варианта, так и с рукопожатием.
- Нашел о вас информацию в 'Чтеце'.
Уже второй человек за одно утро говорит мне за 'Чтеца'! Либо журнал завоевывает аудиторию, либо я скептик еще тот.
- Дайте угадаю: эта наша с вами встреча в зимнем саду, - она не случайна, правильно?
- Да, не случайна. Я бы хотел, чтобы вы кое-что сделали для меня.
По правде говоря, многие хотят. Для этого и существует график встреч.
- Позвоните в 'Реньи', и мой секретарь поможет вам определиться с наиболее удобными днями для ваших будущих чтецких сессий.
- Мне не нужные чтецкие сессии, госпожа Реньи. Что мне нужно, так это одно-единственное чтение. Вне стен офиса. Прямо сейчас. Конечно же, за положенную плату.
Где-то падали капли. Шуршал пульверизатор. Потрескивал, нагреваясь на солнце, кафель.
- Я не фанат полевых работ, господин Зарипов. К тому же, сегодня у меня выходной.
Воспоминания пятилетней давности вспыхнули перед внутренним взором с той яркостью, от которой я в первый год после произошедшего просыпалась посреди ночи в холодном поту, среди скомканных простыней, с застрявшим в горле воплем.
Я закрыла глаза, пока воспоминания не поблекли, не подернулись кроваво-красным туманом; просто в какой-то момент я стала видеть мир сквозь кровавый туман - кровоизлияние в глазу делает с вами такое.
Последний раз, когда я согласилась на полевую работу, мне выбили коленную чашечку, повредили бедро, отрезали палец и сломали два ребра, не считая гематом и ушибов по всему телу. Сперва вас просят пройти туда-то, затем, спустя десяток слов и ударов - чу-чу - отправляют в реанимацию.
Я не работаю вне стен офиса.
Зарипов улыбнулся. Не знаю, что он нашел забавного в моих словах. Я не улыбнулась в ответ.
- Это не займет много времени.
- Мне вот что любопытно: в Зеро есть чтецы, готовые в любое время суток станцевать вам кадриль, стоит вам назвать цену. Почему вы продолжаете упорствовать, когда я объяснила вам ситуацию?
- Мне не нужен кто бы то ни было. Мне нужен лучший чтец, а вы, госпожа Реньи, лучшая.
Подошла Соня. Согласна, кактусы, как ни крути, баснословно скучны.
- Это твой друг? - спросила она, даже не пытаясь понизить голос.
Я не успела ответить - Зарипов опередил меня:
- Какая очаровательная юная леди! Как зовут этого ангела?
- Идем, Соня, нам пора. - Я взяла племяшку за руку.
- София! Прекрасное имя. Уже уходите, госпожа Реньи? Я бы хотел еще немного поболтать с вами.
- Ничего личного, господин Зарипов, но, увы, желание не взаимное. Уверяю вас, я с удовольствием встречусь с вами в самое ближайшее время, какое только будет в моем расписании, а пока что вынуждена покинуть вас.
Губы Зарипова сложились в широченную ухмылку. И тут я поняла, кого он мне напоминает с этими резиновыми губами, с крупным начинающим обвисать лицом. Жабу. Жабу, сидящую на болоте, кишащим мошкарой.
- Ближайшее время - сейчас.
Я крепче сжала ручку племяшки.
Не было ни шороха одежды, ни потрескивания бурых кафельных плиток под подошвами. Ровным счетом ничего. Крепыш попросту вырос позади Зарипова. Роста в нем было под два метра, а основной вес составляли мышцы. И почему я уверена больше, чем полностью, что он не пропускает занятия в тренажерном зале? Он был крупнее Манго вдвое. Брови - темно-русые, широкие, красивый ровный загар, голубые глаза. Волосы крепыша были белые, я имею в виду, по-настоящему белые, и достаточно длинные, чтобы он мог зачесывать их назад, предварительно утопив в геле. Что это: стиль или подражание Зарипову? Домашние питомцы всегда похожи на своих хозяев.
На крашеном блондине был темно-синий костюм, красный галстук в синюю полоску и черные кожаные туфли на тонкой подошве. Туфли удобнее, чем кажутся на первый взгляд. Что-то пузырило пиджак на его левом боку.
- Познакомьтесь с Кирой, - сказал Зарипов.
Стало быть, настроен решительно.
Я смастерила на лице что-то вроде вежливой заинтересованности. Это - общественное место. Если понадобится, я могу очень громко кричать. У меня много талантов.
Пульверизатор все кашлял и кашлял. Капли все капали и капали.
- Кира сокращенно от...
- Кирилл, - блондин продемонстрировал мне кривоватые зубы в том, что даже человек с блестяще развитым воображением не назовет улыбкой. Я не была человеком с блестяще развитым воображением. Будь я также чуть менее воспитанной, сочла бы этот оскал за оскорбление.
Как ни странно, кривоватые зубы вместе с зализанными платиновыми волосами создавали этот образ. Да, этот самый образ форменного засранца. Кирилл не был тем, кому даже самый коммуникабельный, работоспособный, с оптимально положительным имиджем мерчендайзер захочет рассказать о продукции своей фирмы.
- Зачем?
- Что зачем? - переспросил блондин.
- Зачем сокращать? Разве Кира - не женское имя?
Блондин улыбнулся шире:
- Разве 'Харизма' - не название дешевого винца?
У меня остекленели глаза - серьезно, я буквально чувствовала, как они становятся плоскими и пустыми.
- У тебя мимические конвульсии, Кирилл. Всего хорошего, господин Зарипов, - пожелала я. - Было неприятно познакомиться.
Ручка у Сони была маленькая и хрупкая, будто папье-маше, моя ладонь вспотела в перчатке.
Зарипов кивнул. Этот кивок предназначался не мне, а Кириллу.
Кира не сдвинулся с места. Как заправский фокусник, он показал мне то, что, как в колыбели, дремало на его левом боку. Пузырило его темно-синий пиджак. Соня во все глаза смотрела на меня, а потому не видела кобуры с пистолетом. У меня же был великолепный обзор. Места в первом ряду.
Пистолет.
Я загородила собой Соню. Инстинктивное движение. Так мамы защищают своих детенышей. Соня, несомненно, почувствовала, что происходит что-то нехорошее, и сжала кулачки на моей куртке.
Кира показывал мне кривоватые зубы. Он зубоскалил, а голубые глаза оставались холодными, 'гусиных лапок' не наблюдалось. Говорят, та улыбка искренняя, когда вокруг глаз проступает паутинка мимических морщинок. Впрочем, где мы тут видим улыбку? Оскал - да, но не улыбку.
Угроза.
Вот что было в этом оскале.
В меня не тыкали пистолетом, но поставили в известность, что пистолет отныне - четвертый в этой беседе.
Зарипов вновь протянул руку для рукопожатия:
- Надеюсь, теперь желание поговорить взаимное.
Я молча приняла протянутую руку, но не попросила звать меня Харизмой.
Ладонь Зарипова была большой и, не будь на мне перчаток, готова спорить, я бы почувствовала ее сухость и шершавость. У таких, как Зарипов, не потеют ладони. У него было неплохое рукопожатие, без завуалированного проявления превосходства, которое, кстати, легко распознать, если знаешь этикет рукопожатия. Я знала этикет рукопожатия.