Я летел над островом, наблюдая все творящееся внизу с высоты птичьего полета. Я увидел себя, лежащего раскинув руки возле исполинского дерева, одна нога была опущена в ручей изо рта текла пена, глаза раскрыты и, невидящим взором, смотрят в небо. На вершине исполина, на самой высокой ветке виднелся нераскрывшийся бутон, в трехсот пятидесяти метрах на север, среди деревьев, я увидел крупное животное, похожее на медведя, но с гривой льва. Еще дальше, примерно в километре, начались скальные уступы, на которых грелись крупные кошки.
Лес закончился, скалы остались слева, а правее открылась широкая далина с крупной рекой посредине, которая брала свое начало высоко в горах, а заканчивалась на западе водопадом. В далине паслись крупные травоядные, похожие на лошадей, а в траве мелькали мелкие грызуны. Я увидел одого, который увлеченно что-то раскапывал и не смотрел вверх, а потому сделал мертвую петлю и камнем рухнул вниз.
Когда земля ударила меня в лицо я подхватился и начал кашлять, я задыхался от нехватки кислорода, такое ощущение чтоя не дышал минут пять. Утерев рот ладонью я обнаружил следы желтой пены, а значит все что я видел с высоты было правдой. Так я открыл удивительный секрет сырых грибов, замечу, что именно сырых, так как вареные они не оказывали никакого эффекта.
Утром, вытащил рыбину из золы, очистил от глины и позавтракал, начинка, пропитанная рыбьим жиром, оказалась выше всяких похвал. Затем я занялся строительством печи для выплавки кричного железа. Железо получится отвратительного качества, но на безрыбье и рак рыба. Что бы получить более или менее нормальный металл, нужно раскалить крицу до бела, а затем выбить из нее шлак ударами молота, но наковальни и молота у меня нет, за то есть большой валун и увесистый прямоугольный камень на руккоятке.
До бела раскалить крицу без горна и принудительного поддува не выйдет, а сделать его в данных условиях я не могу, а потому сделал высокую печь для увеличения тяги. Просохшую крицу я измельчил в порошок и постепенно добавлял в печь, постоянно досыпая уголь, когда порошок закончился, разбил стенку печи и с помощью рогатин перенес сплавленную крицу на камень, где и начал ее отковывать.
Пока плавилась крица, я сделал еще одну высокую печь, в которой поддерживал жар. После нескольких ударов импровизированного молота, я перевернул слиток и снова отбил, и так несколько раз, пока слиток не стал, вместо оранжевого, красным, а затем забросил его в раскаленные угли. Так я разогревал и отбивал его десять раз, за это время слиток уменьшился в пять раз и весил около полутора килограммов, а может и меньше, потому как усталость под конец процесса сделала каменный молот просто не подъемным.
На сегодня я решил завершить с обработкой металла и заняться заготовкой провизии. Пройдя по окресности насобирал в плетеную корзину кивиблок и кореньев, а так же собрал несколько знакомых грибов. С ягодами в этот раз не повезло, на знакомых кустах уже нечего было собирать, а другие ягоды оказались не съедобными. Придя в дом сварил грибной бульен с кореньями и улегся спать.
Утром обошел силки, но сегодня, как и вчера, никто не попался, значит нужно расставить в других местах, но на сегодня были планы закончить с обработкой металла. За вчерашний день камень молота перегрелся и растрескался, а значит для дальнейшей обработки был не пригоден. Я потратил больше часа на поиски другого подобного, а когда нашел начал разжигать печь. Хорошо что я заранее заготовил много угля, теперь не пришлось на это терять время и я принялся за поковку.
Разделив полученный вчера слиток на три части, я отковал из одного куска корявый ножик, из второго наконечник для копья, а из третьего попытался отковать лезвие меча. Вышла болванка в сорок сантиметров длинной, две с половиной пяди , три пальца шириной и от пяти до десяти миллиметров толщиной, от рукоятки в пол пальца толщиной, а к острию с четверть, ножик вышел всего десяти сантиметров, а наконечник около двадцати, чуть больше моей пяди.
Следующие два дня я затачивал получившееся оружие об камни, нудная и монотонная работа меня так достала, что в какой-то момент я хотел ее бросить, но все-таки я добился того, что нож стал резать сухую шкуру ящеро-пантеры, наконечкик копья смог вторкнуться в дерево, а лезвие клинка приобрело характерную форму мачетэ.