«Отпустить? Что значит отпустить? — думал он и вдруг его осенило. — Неужели? Заклинание освобождения?! Но, то ли это, о чем говорил отец, разве оно освобождает не от обычных пут, либо других магических сдерживающих заклятий? Не станет ли хуже? Ладно, в любом случае, стоит попробовать».
Харрис сосредоточился и применил заклинание. В один момент он почувствовал, как тело драурга, казалось, пустеет. Становится бездыханным. Еще через мгновение к нему вернулся слух и прогремел взрыв.
Он упал навзничь и уставился в открытое небо, которое было видно сквозь дыру в потолке, проделанную взрывом. Вокруг было слышно несколько громких выкриков, которые были изданы явно не на порыве счастья.
Веки были очень тяжелыми и не хотели оставаться открытыми. В глазах потемнело, и Харрис уснул.
«Так вот что я сделал, — думал он, разглядывая собственную шляпу изнутри. Это занятие казалось ему крайне увлекательным, в сложившейся обстановке. — Извлек из него душу, вот уж не думал, что это так просто. В любом случае, надеюсь, мне не придется это больше использовать. — Он лег, вытянувшись вдоль холодной стены. — Спасти их, да отец? Что ж, я и правда их спас. Жаль лишь, что не всех».
— Глупо будет спрашивать, как ты тут, но ничего другого я придумать так и не смогла, — сказала Бель, стоя прямо у тюремной решетки и смотря на Харриса, который сидел, опустив голову.
— Досиживаю, благо, последний день остался, а то меня от запаха плесени уже тошнить начинает, да и сидеть все время в четырех стенах… Нет, я так не могу, с ума сойду.
Бель молчала.
— Прости, — сказала, наконец, она.
— За что? — Удивился бармен.
— За то, что не смогла убедить их в том, что ты не виновен. У меня ведь тоже брали показания. Видимо, я была неубедительна.
«Неужели, она и правда себя в этом винит?» — думал Харрис.
— Нет, ты тут не причем. Как и говорил Чен — правительству нужен виноватый, благо, удачный кандидат подвернулся под руку.
— Думаешь, это справедливо?
— Искать справедливости не приходится. Она либо есть, либо ее нет. В этой ситуации это, и впрямь, не справедливо, но что поделать.
— И ты просто так с этим смиришься?
— Мне больше ничего не остается.
— Хочешь сказать, ты сдался?
Харрис, неизменно сидящий у стены, посмотрел на девушку пристальным взглядом, от чего той стало очень неловко.
Тем не менее, в глазах бармена, девушка разглядела ответ на свой вопрос. Да, Харрис сдался, во всяком случае, в каком-то из смыслов. Он просто принял судьбу, принял ее такой, какая она есть. Кто-то скажет, что это тоже, что просто сдаться, и этот человек будет не прав.
Сдаться, значит смириться и считать себя уже мертвым. Смириться с судьбой, значит быть готовым к тому, что она может оказаться не такой, какой ты ее видишь, ведь судьба склонна изменяться.
— Ладно, пойду я, — сказала Бель, отводя взгляд в сторону. — Еще увидимся.
— Да, увидимся, — максимально радостно сказал Харрис, махнул рукой в знак прощания и снова поплотнее натянул на глаза шляпу. Он понимал, что Бель он вряд ли когда-то еще увидит. И уж точно ему не хотелось, чтобы она приходила на его казнь.
Когда шаги удалились достаточно сильно, Харрис глубоко вздохнул. Его шляпа немного намокла, а на щеках виднелись высохшие соленые струи.
Ему было больно и грустно. Он плакал, плакал от осознания собственной оптимистичной лжи.
— Подъем! — прокричал охранник тюрьмы, постукивая по железной решетке ключом. — Сегодня умирать, Фарн!
Харрис плавно перенес шляпу с лица на голову и резким движением встал с пола. Кости ныли, они промерзли насквозь, на улице, как он думал, все еще шел дождь и в его камеру протекали маленькие ручейки воды, которые медленно струились между каменными плитами и заполняли промежутки меж них. Запах плесени бармен перестал чувствовать уже через несколько часов, как в принципе, и все остальные запахи.
— Лицом к стене! — чуть ли не прокричал охранник. Харрис послушался.
Послышался звук отпираемой калитки. Тяжелые шаги, после чего запястья бармена схватили и свели за спиной. Еще через мгновение, Харрис почувствовал ледяное касание металла. На него надели анти магические наручники.
— Пошли, Фарн. — Уже спокойнее сказал охранник. Видимо, надетые наручники придавали ему уверенности в себе.
Коридор, который предстал перед Харрисом, за те пять дней, что он провел в камере, не изменился от слова совсем. Пустые «клетки» для «непослушных животных» все также пустовали. Факела еле-еле справлялись с тем, чтобы освещать длинный коридор.
Пускай Харрис и шел тем же путем пять дней назад, с поправкой лишь на то, что в обратном направлении, ему казалось, что коридор стал другим. В нем будто бы что-то переменилось.
Поразмыслив над этим, Харрис пришел к выводу, что он просто недостаточно хорошо запомнил это место в первый раз и теперь ему кажется, что что-то изменилось. Впрочем, задумываться над этим глубоко большого смысла не было, потому, и придавать этому действию его бармен не стал.
Охранник шел не спеша, на полшага впереди, стараясь держать дистанцию, так, будто побаивался идущего рядом с ним человека или вовсе его таковым не считал.
Впереди показалась еще пара охранников, сидящих за большой бочкой и играющих в карты. Один постарше, другой помладше.
— Забирайте его. — Сказал ведущий охранник, передавая Харриса двум картежникам. Младший из которых не упустил возможности ткнуть шпорой ботинка бармену в ногу, чтобы тот поторапливался.
Харрис поднялся вверх по винтовой лестнице и снова оказался в коридоре. Наверху его встретил Чен.
Илен остановил охранников и обратился к тому, что был постарше:
— Дальше я сам, можете идти.
— Простите, сэр. Но мы не можем отдать его вам. Сами понимаете. — Ответил старший.
Чен бросил на него вопрошающий взгляд.
— Я прошу тебя, Ларгис. В долгу не останусь, сам знаешь. Да и что ты думаешь, то, что он сын моего друга, я позволю ему сбежать? Э-э-э! Нет, тут ты ошибся.
Охранник покосился на Илена, видимо, взвешивая мысленно все за и против.
— Но, — продолжил Чен, Ларгис насторожился, — пускай я и не собираюсь давать ему сбежать, я бы хотел побыть со своим названным племянником наедине, в его последний час жизни. Сам подумай, кто бы ты хотел, чтобы оказался рядом, если бы ты умирал? Точно не тюремная охрана.
Охранник потупился, после чего, молча, кивнул младшему и удалился.
Комната, в которой стояли Чен и Харрис, была куда более освещенной, чем темница, что, в принципе, было логично. В стенах торчали высокие окна, через которые в помещение проникали солнечные лучи. По запаху озона, доносящемуся через щели, которые сложно даже заметить, но они были, можно было понять, что на улице ранее утро, а судя по солнечным лучам, дождь наконец-то закончился.
— Сегодня удивительно хорошая погода, — медленно проговорил Чен, смотря на названного племянника. — Пошли.
Харрис не стал отрицать, пускай и не знал точно, но, видимо, погода и правда была хорошей.
«Самое-то для публичной казни» — подумал он. Это был первый раз, когда он на самом деле задумался над тем, что скоро умрет. До этого это все казалось ему какой-то странной затянувшейся игрой.
— Как себя чувствуешь? — Спросил Илен, нарочно идя очень медленно.
Бармен не спешил догонять старого знакомого. Во всяком случае, он надеялся, что тот все еще остался таковым.
— Нормально, насколько это возможно. Только задница болит, да и продрог насквозь. Лишь бы не заболел. Впрочем, это уже не важно. — С легкой насмешкой ответил Харрис. Чен издал вялый смешок в ответ на попытку пошутить.
— Ну что же, как минимум, ты приобрел чувство юмора, пока сидел в камере. — Теперь уже Илен попытался пошутить.