— Ты передала его Гимлори.
— Ах, — вымолвила Р'шейл, внезапно почувствовав себя виноватой. — Это.
Брэк посмотрел на Р'шейл, потом перевел взгляд на Майкла.
— А зачем ты передала его богу музыки?
— Мне нужно было быть уверенной, что кариенцы отстанут от нас, и я попросила Гимлори о помощи.
— Что именно ты сделала, Р'шейл? — настойчиво допытывался Брэк.
— Я попросила его научить Майкла песне, которая пробудила бы у кариенцев неодолимую тягу к дому. Я знала, что это может быть слегка… опасно, поэтому я попросила Гимлори сделать его брата Джеймса опекуном Майкла. На тот случай, если он потеряется в песне, Джеймс должен был подстраховать его.
Брэк тихо выругался.
— Р'шейл, ты хоть понимаешь, что ты наделала? Опекун должен быть постоянно рядом со своим подопечным. Как только Джеймс разлучился с Майклом, тот сделался уязвимым для любых воздействий.
— Интересно, выходит, я во всем и виновата? Это он пытался убить меня!
Ни Брэк, ни Дэйс ничего не ответили.
— Мне нужно было повернуть их домой, — оправдывалась она. — Тогда это показалось мне действительно хорошей идеей.
— Песни Гимлори опасны, Р'шейл. Они могут вывернуть человеку душу. Тебе не следовало учить им мальчика.
— Да я и не учила его. Учил Гимлори. Он ничего не сказал, когда я попросила его об этом.
— Еще бы он что-нибудь сказал. Каждый, кто слышал эти песни, будет жаждать общения с ним снова и снова. А вот тебе стоило подумать о том, что сделается с Майклом.
— Ты хочешь сказать, что Гимлори сделал Майкла убийцей?
— Нет, — промолвил Дэйсендаран. — Гимлори этого не делал. Это ты сделала Майкла подвластным влиянию Хафисты.
— Людям нужно верить в богов, Р'шейл, — лекторским тоном добавил Брэк. — Но ты лишила Майкла свободы верить или не верить. Ты отняла у него свободу воли и сделала его слугой бога. Другого бога.
Р'шейл нетерпеливо повернулась к мальчику.
— Это так, Майкл? Ты вернулся к поклонению Всевышнему?
Майкл молча покачал головой, не в силах раскрыть рот.
— Но кто тогда? Кто подучил тебя сделать это?
— Старик, — ответил мальчик так тихо, что даже Дэйсендарану пришлось напрячься, чтобы расслышать его.
— Какой старик? — спросил Брэк.
— Один старик из Хитрии. Из дворца. Он попросил меня передать дитю демона подарок. Сказал, что это поможет ей увидеть правду.
— О каком старике он говорит? — обратилась Р'шейл к Брэку.
— Наверное, это был сам Хафиста, — пожал плечами Дэйс.
— А он мог это сделать?
Бог воров бросил на дитя демона испепеляющий взгляд.
— Да, конечно же, если ты можешь это сделать, то и он может. — Она сочувственно посмотрела на несчастного ребенка, скорчившегося на подушках, и подняла глаза на Брэка. — Но почему он выбрал Майкла?
— Потому что он молод, впечатлителен, а в первую очередь, потому что он чувствует себя виноватым за то, что оставил своего бога, и, — добавил Брэк хмуро, — потому что ты сделала его доступным любым манипуляциям, когда позволила Гимлори научить его своим песням.
— Но откуда мне было знать, что они так на него подействуют? В Убежище харшини постоянно распевают. И им ничего от этого не делается.
— Харшини частично принадлежат к богам, Р'шейл. И они поют эти песни только среди себе подобных. Ни один харшини не станет показывать их людям.
— Что же нам с ним теперь делать?
— Не знаю, но лучше бы нам решить этот вопрос в ближайшие полчаса, — мрачно напомнил ей Брэк.
— Дэйс? Не могут ли боги что-нибудь сделать?
Бог покачал головой.
— Ты не можешь разучить его, Р'шейл, и он подчиняется распоряжениям Всевышнего. Никому из богов не интересно спасать этого ребенка.
— Но он же был твоим другом, Дэйс!
Бог поднял на нее глаза. Его улыбка исчезла, и на мгновение Р'шейл открылась его истинная сущность. Симпатичный мошенник исчез, и перед ней оказался просто Дэйсендаран, бог воров, могущественный, безжалостный и занятый только своей божественной персоной. Брэку случалось видеть его в таком обличье и раньше, и знание того, что представляют собой на самом деле боги, заставляло его держаться от них подальше. Но Р'шейл никогда раньше с этим не сталкивалась, и зрелище ошеломило ее.
В страхе она отступила от Дэйсендарана.
— Делай с ребенком, что хочешь, — сказал Дэйсендаран таким голосом, что Брэка мороз пробрал до костей. — Его судьба не интересует первичных богов.
С этими словами Дэйс исчез, оставив их одних в шатре. Р'шейл почувствовала, что вся дрожит. Майкл сидел неподвижно, покорившись своей судьбе — и, может быть, даже радуясь ей. Скоро он сядет обедать за столом Всевышнего.
Дамиан Вулфблэйд поможет ему в этом.
Они пришли за ним через час, три тяжеловооруженных рейдера, посланные, чтобы гости не пытались защитить мальчика, — дотащить одиннадцатилетнего ребенка до места казни мог бы и один воин. Но они и не стали мешать рейдерам забрать Майкла, даже с помощью магии. Этим они только разозлили бы Высочайшего Принца. Условие, поставленное Дамианом Вулфблэйдом, было невыразимо тяжелым: он пойдет освобождать осажденную Цитадель, но для этого им придется молча смотреть на то, как ребенка предают смерти просто за то, что он послужил орудием в чужих руках.
Адрина стояла рядом с Дамианом. У нее распухли глаза, и она до сих пор пыталась уговаривать его. Дамиан же держался сурово и вид имел беспощадный. Рядом с Адриной стояли харшини, пришедшие помогать хитрианцам освобождать Цитадель. Во главе небольшой группы прилетевших стоял Гленанаран. Даже издалека Брэк чувствовал их боль. Слишком жестоким оказался мир людей, в который им пришлось возвращаться.
Бросив взгляд на Адрину, Брэк понял, что ей не удалось переубедить Дамиана.
— Ты не сможешь отдать такой приказ, — сказала Р'шейл, когда Майкла подвели к стоящему у края земляной площадки Дамиану. — Ты не можешь приказывать своим воинам казнить ребенка!
Он спокойно выдержал ее взгляд.
— Я не стану перекладывать на других то, что могу сделать сам.
— Дамиан, только не это! — в ужасе закричала Адрина. Она подскочила к нему и схватила его за руки, но он решительно отстранил ее.
— Тебе не нужно на это смотреть, Адрина. Да и вам тоже, божественные, — добавил он, поглядев через плечо на потрясенных харшини. — Никого из вас это не касается.
— Но, проклятье, Дамиан, будь же разумным! — гневно воззвала Р'шейл.
Дамиан, сопровождаемый воинами, уже повел Майкла прочь.
Дамиан развернулся и пошел на нее, сверкая отражающимся в его глазах светом факелов, расставленных по лагерю.
— Разумным? — прорычал он. — Что значит быть разумным, дитя демона? Разве разумно оставлять этого ребенка в живых, чтобы он мог снова покуситься на тебя? Разумно ли, чтобы я позволял убийце безнаказанно расхаживать среди членов моего семейства? А если бы эта чаша досталась Адрине? А если бы Брэк не заметил неладного? Будь я проклят, если понимаю, чего ты от меня ждешь!
— Но нельзя же убивать одиннадцатилетнего мальчика за то, что не является его виной. Он ребенок, Дамиан, он просто орудие в чужих руках. Если кто и виноват в случившемся, то это я.
Но ее успокаивающие слова не подействовали на Дамиана.
— Р'шейл, я всю жизнь был окружен убийцами. Я с детства боялся темноты, потому что для меня темнота действительно могла таить опасность. Я не хочу, чтобы мой ребенок рос так же, как я. Я не хочу, чтобы он засыпал, окруженный вооруженными стражами. Я хочу, чтобы он рос и играл со своими сверстниками, а не учился бы с детства, как справиться с человеком, который вдвое тяжелее его, если на него вдруг нападут. Я хочу, чтобы весь этот проклятый мир узнал, на что я могу быть способен, если они осмелятся угрожать мне или моим близким. Прямо сейчас я положу этому конец.
— Но он не угрожал ни тебе, Дамиан, ни твоей жене и ребенку. Он просто пытался убить меня.
— Ты мой друг, Р'шейл, а он осмелился сделать это в моем доме. Для меня это много значит.
— Если ты это сделаешь, Дамиан, мы с тобой больше не друзья.