Шаман кипятил чайник и задумчиво курил трубку.
— Доброе утро, Хартблид, — сказал он, когда мальчик влез в свою хибару.
— Приветствую, Гойко, — ответил тот. — Вы нашли АйКиллера?
— Его дух? — шаман затянулся и попытался пускать изо рта кольца. Сквозняк помешал. — Нет.
Хартблид вздохнул.
— Тебя что-то тревожит?
— Я уже говорил, что у меня была гипотеза, что игроки — это марионетки, а их души — в рунном камне. Была надежда, что я ошибаюсь, но… У меня есть душа, — он всплеснул руками. — Я — не игрок!
— Но и не марионетка, — заметил Гойко.
Хартблид кивнул.
— Впрочем… — торопливо начал он. — Это ничего не значит. То есть, если мы не нашли души игроков, это не значит что их нет. Возможно я был прав насчет маяка душ в камне, и он их все притянул. Ведь АйКиллер умер после отключения логаута, но до разрушения камня. Если бы у нас был игрок…
Хартблид осекся.
— То? — шаман выпустил изо рта клуб дыма вместе с словом.
— Не важно. Я бы так не поступил.
— То есть ты думал убить его и посмотреть, вылетит ли из его тела душа, и куда она денется.
— Да нет же, — Хартблид помотал головой. — Это не нужно: сам факт наличия живого игрока означает, что либо он не попал в зону действия камня, либо что у игроков есть душа не зависимо от камня! А так как камень накрывает весь Нубятник, первое можно считать ничтожным.
Гойко одобрительно кивнул.
— Не вижу проблемы, — сказал он. — Ты — игрок. Как и другие.
— В смысле, другие? Здесь есть ещё игроки?
— Да, — шаман вновь присосался к трубке, потом взглянул на чайник и поискал взглядом что-нибудь напоминающее чашки. Хартблид пожалел что не успел захватить фарфор из сгоревшего дома, и взял себе на замету обыскать другие дома. Он показал, где лежат чашки из плохой керамики — в нише у очага, Гойко ополоснул их кипятком, и принялся заваривать чай.
— Кто же они? И откуда вы это знаете?
— Ну например, сестра Дайкатаны, Мара, — ответил шаман. — А вот её брат — нет. А откуда знаю… У игроков есть такая штука как карма. Бело-голубая у тех, кто живет в гармонии с миром, и багровая у тех, кто предпочитает путь насилия и хаоса. У местных она зеленая или черная. Так вот, у Мары — зеленовато-голубая карма. Такой я ещё не видел.
— А моя? — тут же спросил Хартблид.
— Ты идешь праведным путем, — пожал плечами Гойко. — Но у тебя она фиолетовая.
Это поставило Хартблида в тупик.
— А почему тебя так интересует вопрос, игрок ты, или нет?
— Мастер сказал что от этого меняется контекст моей жизни. А я не понимаю, что это значит.
— Определенные события можно трактовать как добро или зло, в зависимости от позиции, которую ты занимаешь.
— Я не хочу занимать никакую позицию. Я хочу разобраться, что за херня тут происходит. Вот например, почему вы живете в канализации?
— Там тихо, — пожал плечами шаман. — И можно камлать, не беспокоясь о том, что на звук сбегутся зомби. Я думаю, твой Мастер хочет знать, откуда я тут взялся? Когда-то давным-давно, когда ещё не было Нубятника, возле вот этой скалы сошлись в битве посланец небес и чернокнижник. Чернокнижник был убит и разрублен небесным мечом вместе со своей гнусной книгой. Но такие злые вещи не могут пропасть без следа, и спустя срок, книга бы восстановилась.
— И она восстановилась?
— Да. Но к тому моменту тут уже было много народа. Барьер оградил нас от внешнего мира, и мне подумалось, что книжку эту нужно запереть понадежнее.
— И вы отдали её на сохранение жрецу, — подытожил мальчик. Гойко кивнул.
— То есть, вы не обычный живущий.
Гойко пожал плечами и скупо улыбнулся.
— Я шаман, юный Хартблид. Я решил что лучше мне быть шаманом.
— А вот один алхимик решил что ему лучше быть магом, а в результате он стал владыкой Склепа, — многозначительно сказал Хартблид. — Вы случайно не знаете, где здесь третья секретная нычка, куда просто так не попасть, не вызвав переполох?
Шаман внимательно на него посмотрел и принялся выбивать трубку о камень.
— Есть одно место, да. Оно в канализации, недалеко отсюда, вон там, — он показал на север. — Если бы живущие не стали её копать, и если бы ремонт производился вовремя — его бы не нашли. А так — там провал, в который ранее попасть можно было лишь в форме духа.
— О, — Хартблид поднял палец. — Дайте угадаю, кто войдет туда собственной персоной — тут же огребёт!
— Есть такое, — кивнул Гойко. — Поэтому пойдешь туда — будь осторожен. Но — ответь мне, что ты ищешь в этих трех местах?
— Ключи. Мне кажется, я знаю как заново запустить рунный камень, ну или на худой конец, отключить Барьер.
— Ты нашел хоть один? — ровным тоном спросил шаман.
— Увы. Если бы я знал как они выглядят…
— Отключать Барьер — не самая умная мысль, — сказал Гойко. — В Нубятнике безопасно. Поэтому сюда и пытаются проникнуть, игроки, демоны, и много кто ещё. И они принесут с собой лишь то, от чего пытаются сбежать.
Хартблид обвел рукой вокруг:
— Да уж, в прошлый раз они тут такого наломали, до сих пор разобраться не можем. Поэтому Барьер я отключать не буду, но попробую выяснить что случилось с порталом, и можно ли как-то починить рунный круг. Я хочу помочь Мастеру вернуть души Безмолвных. Мне кажется это правильным.
— Ей тоже казалось правильным защищать Нубятник, — вздохнул Гойко.
— Кому? — спросил Хартблид прежде чем понял ответ. И кто клал цветы на постамент Сакраменты. И кто научил её отделять правду от лжи.
Глава 18: Death Rat-tle
"А я вам рассказывал баян про трех мраккультстов и голову лича?"
(эпитафия. Эквистимиллиан, бард)
— Это ведь вы на постамент статуи приносили цветы? — спросил Хартблид чтоб проверить догадку.
— А смертоцветы, видимо, приносил ты? — ответил шаман. Хартблид кивнул.
— Я ещё и "Легендариум" прочел, — сказал он. — Мне показалось что Сакрамента — хороший человек, даром что игрок.
— Игрок игроку рознь. Если бы боги могли заглянуть в Нубятник, она стала бы паладином, защитником угнетенных, рыцарем справедливости. А так — я дал ей то немногое, что мог.
Воцарилась пауза, оба пили чай и о чем-то размышляли.
— А что вы можете сказать о РеХабе? — спросил, наконец, Хартблид.
— Не самый благочестивый человек, но верующий.
— Он хочет покинуть Нубятник чтобы понять, что случилось с богами. Они не отвечают на его молитвы.
Шаман некоторое время молчал.
— Возможно они мертвы. Возможно — прячутся. Во внешнем мире сейчас всё очень плохо — духи говорят, что живущие словно обезумели. Потому я и сказал что не стоит открывать Барьер.
— Но нужно же что-то делать! — воскликнул Хартблид.
— Лучшее что ты можешь сделать — это идти своим путём. Учиться. Разгадывать загадки. Потому что есть то, что ты можешь делать, и то, что выше твоих сил.
— Но ведь у вас с Мастером сил предостаточно!
Шаман подул на чашку с чаем.
— Если хлебнуть кипятка — можно обжечься. Подожди пока он остынет.
— Я лучше суну руку в кипяток, чем буду смотреть как кто-то в нём варится, — буркнул Хартблид.
— Она тоже так говорила, — меланхолично сказал шаман. — И вот теперь она- как ты говоришь — Безмолвная. Хочешь что-то сделать? Найди способ, если это возможно, вернуть её. Тогда у тебя будет союзник, а это — уже немало. У тебя уже есть цель. Не распыляйся.
Хартблид сдержанно кивнул, допил чай и встал:
— У меня есть цель. Истребить адских крыс, чем я сегодня и займусь, раз уж я ни на что большее пока не годен. Но я вырасту, и покажу всем этим уебкам снаружи всю мощь магии мёртвых.
Шаман покачал головой, но ничего не сказал, глядя ему вслед. Лишь когда худая фигурка мальчика в мусорном доспехе нетленности вышла из Мертвятника, по пути наклонившись к какой-то могиле и что-то сорвав, он склонил голову на бок и пробормотал лишь одно слово: