Однажды сын равви Адама стал просить Израэля прочесть с ним заклинание, помогающее вызвать Принца Торы*[45], так, как это было предписано в переданных юноше письменах. Они хотели спросить Принца Торы о некоторых трудных местах Писания. Израэль сперва стал отказываться, потому что решил, что это слишком непосильное дело, но в конце концов поддался уговорам и согласился. Они постились от субботы до субботы, очистились в бане, и – на исходе субботы – выполнили предписанные письменами ритуалы. Но из–за того, что душа сына Адама не обрела полного сосредоточения, произошла ошибка: вместо Принца Торы явился Принц Огня, который сразу же захотел сжечь весь город. И только благодаря усилиям Израэля город был спасен.
Спустя некоторое время сын Адама стал уговаривать юношу предпринять еще одну попытку. Израэль упорно не соглашался вновь предпринимать то, что, очевидно, не было угодно Небесам. Но когда сын Адама призвал юношу именем своего отца, завещавшего Израэлю чудесные писания, тому не оставалось ничего другого, как согласиться. И снова они постились от субботы до субботы. Снова очищались в бане. Снова на исходе субботы выполнили предписанные письменами ритуалы. И вдруг неожиданно юноша вскричал, что ангел предписывает им бодрствовать всю ночь и не смыкая глаз напряженно вглядываться до рассвета в темноту. В противном случае они умрут. И вот уже перед рассветом сын равви Адама не смог больше бороться со сном. Он повалился и заснул. Израэль тщетно пытался его разбудить. Так умер сын равви Адама; его похоронили с большими почестями.
ЖЕНИТЬБА
Молодой Израэль бен–Елиезер был помощником учителя в маленькой общине недалеко от города Броди. Никто о нем ничего толком не знал, однако дети, которых он учил, были такими счастливыми и выказывали такое рвение в учении, что и отцы стали восхищаться молодым Израэлем. Немедленно распространился слух о том, что он очень мудр, и люди стали приходить к нему за советом. Когда возникал какой–нибудь спор, посредником для его разрешения звали молодого помощника учителя, и он делал это столь хорошо, что обе стороны, и истец, и ответчик, оставались довольны, более того – приходили в неописуемый восторг.
В то время жил в Броди известный ученый муж, равви Гершон из Китова. Его отец, равви Эфраим, однажды затеял тяжбу с неким человеком из той общины, где учительствовал Баал Шем. Равви Эфраим считал, что для разрешения тяжбы им необходимо отправиться в Броди и предстать на суд Торы*[46]. Но его противник в ответ постоянно говорил о мудрости и справедливости молодого учителя, так что равви Эфраим в конце концов решил пойти к молодому Израэлю. И когда он вошел к учителю в дом и взглянул на него, то был поражен, потому что увидел, как изо лба Израэля исходит сияние. Знак этот равви Эфраим уже видел однажды (и с тех пор никогда его не забывал): такое же сияние исходило изо лба его собственной дочери, когда она только что родилась и повивальная бабка показывала отцу новорожденную девочку. Равви Эфраим опустил взор, его язык словно оцепенел, и он долго не мог изложить свою просьбу. Когда он вновь поднял глаза, сияние исчезло. Тогда равви Эфраим смог говорить. Израэль выслушал его, задал вопросы, выслушал ответы и, наконец, произнес решение. Тут же в сердцах спорщиков воцарился мир, и им казалось, что они удостоились лицезреть само сияние справедливости.
Спустя какое–то время равви Эфраим снова приехал к Баал Шему и просил его взять в жены свою дочь. Израэль согласился, но настоял на двух условиях: их соглашение до времени будет тайным, а в брачном договоре, который они составят, не будет упомянуто о его образовании; должно стоять только имя: «Израэль бен–Елиезер», ибо, добавил Баал Шем, «мужем своей дочери ты желаешь видеть меня, а не мое знание». Равви Эфраим принял эти условия, и все было сделано, как хотел Израэль.
Вернувшись из этой поездки домой, равви Эфраим внезапно почувствовал себя больным и через несколько часов скончался. Его сын, равви Гершон из Китова, как подобает похоронил отца. Разбирая его бумаги, равви Гершон обнаружил брачный договор, согласно которому его сестра была обещана в жены человеку, который, как казалось, не был учен и происходил из безвестного рода, поскольку рядом с именем не были указаны ни его образование, ни его род. Не был упомянут даже город, где этот человек живет. Равви Гершон немедленно сообщил об этом странном договоре сестре, которая, не раздумывая, ответила, что на то была воля отца и поэтому только этот брак и никакой иной будет для нее самым лучшим.