- Хороший табачок! - счастливо произнёс он. - Где брал?
- Да там же, где и всё остальное. Там, хата на краю села, чуть на отшибе. Дед там живёт, ещё из старорежимных казаков вроде.
Тем временем бойцы принялись делить съестное, тонко нарезая сальце и лучок, и укладывая это кусочки хлеба. Потом была команда "отбой".
На следующее утро, солдаты покидали село и проходили как раз мимо той хаты, где по словам рядового Пронченко, он разжился салом и табаком.
Заколоченные ставни на окнах, обветшалая крыша, обвалившаяся штукатурка. Поскрипывающий полуразрушенный "журавль" над колодцем, которым походу давно уже никто не пользовался. Здесь явно никто не жил и уже довольно давно.
- Это здесь ты табаком с харчами разжился?
- Ну да, - с сомнением в голосе ответил рядовой. - Вроде здесь. Больше негде.
Они даже задержались у изгороди. Мимо проезжала телега, запряжённая исхудалой кобылой - жители покидали село преддверие боёв.
- Эй, уважаемая! - старшина Иванчук окликнул женщину, которая вела под уздцы кобылу, на телеге был собран небогатый скарб, да сидела девчонка лет четырёх в белом платке, позади телеги плелась на привязи потрёпанная коза. - Не подскажешь, кто в этом доме живёт?
Старшина рукой указал на хату. Женщина мельком бросила взгляд на неё и тут же отвела глаза.
- Так никто не живёт. С тех пор как дед Григорий преставился так дом пустым и стоит.
- Ага, - кивнул старшина, - а преставился дед Григорий когда, не подскажешь?
- Так ещё до Гражданской и помер. Старый был совсем, ему уже тогда лет восемьдесят было. Я тогда ещё совсем малой была. Родных не осталось, вот дом и разваливается.
- А чего ж никто не заселится-то? Подлатать и живи себе!
Понятно, что в текущей ситуации о хорошей жизни говорить не приходилось, народ из хутора собирал пожитки и направлялся в тыл. Немец вот-вот должен был объявиться во всеоружии. Понятно было, что от домов, скорее всего, ничего не останется, но после Гражданской прошло уже лет двадцать, а в дом так никто и не въехал.
- Боже упаси! Дед Григорий нелюдимым был, в селе его вообще колдуном почитали. Никто и не хочет связываться, вдруг он место проклял? Люди болтают, что где-то в доме спрятаны царские золотые червонцы на несколько тысяч рублей, да только дураков искать днём с огнём не сыщешь.
- Ну, люди много чего болтают, - произнёс глядя на кисет полный табака старшина, а потом обернулся к Василию.
- Так с кем ты говоришь общался? - и хитро прищурился.
Рядовой ничего не ответил, только почувствовал, как по спине пробежал холодок.
С тех пор ни одна пуля не брала Василия, и служил он в разведке и даже попал в СМЕРШ, а туда, как известно абы кого не брали. Как-то "штука" совершила налёт, выкосила всех вокруг - людей, лошадей, машины горят - а он стоит себе посреди всего этого и хоть бы хны!
А когда снаряд в блиндаж прилетел - все вокруг лежат, а он как сидел с недокрученной папиросой, так и сидит, лишь земля с головы осыпается.
Однажды в расположении части появились "малиновые околыши" и давай Ваську допрашивать. Чем там дело закончилось, не известно, да только именно после этого он до конца войны в СМЕРШе и служил, немецких диверсантов ловил, в глубокий тыл к фашистам ходил. Кто что говорит, ибо СМЕРШ это СМЕРШ, да только молва шла, что его отправляли на самые безнадёжные задания, из которых живым выйти было почти невозможно. Те, кто с ним уходил, редко когда возвращались, а Василий... Василий всегда возвращался без единой царапины и с выполненным заданием. Такие вот дела.
А пилотку свою он всё-таки потерял. Как-то так получилось, что даже не заметил сразу. Спохватился просто, ан нет её. Ну да и чёрт с ней.
Конец