Это Шон. Непонятно, как он их так быстро нашел, но это он. На нем мягчайшая бежевая куртка под замшу и синяя рубашка с жестким воротничком поверх белой майки в рубчик. Он совсем не похож на ирландских парней. Эйдин сразу бросаются в глаза темные пряди жестких волос, падающих на плечи. Он смотрит ей прямо в лицо и улыбается неотразимой улыбкой. Полный отпад, кайф и улет.
— Привет… Ух ты, блин! — смеется он. — Закрой глаза на секунду.
Но Эйдин не закрывает. Она не отводит взгляда от Шона, а тот складывает ладони рупором у рта и кричит какому-то немолодому темноволосому мужчине на том берегу реки:
— Эй!
Они видят, как мужчина распахивает длинное темное пальто, открывая на редкость непривлекательное, рыхлое, нездорово бледное тело. Он совсем голый! Правда, эксгибиционист стоит далеко, в деталях его не разглядеть, как бы ему того ни хотелось, но Эйдин все-таки замечает темную щетку лобковых волос.
— Ой! — восклицает она с таким детским изумлением, что тут же готова провалиться сквозь землю.
Бриджид вопит:
— Медный гвоздик! — и они с Шоном покатываются со смеху.
Мужчина быстро застегивает пальто, взбирается на каменистый берег, спотыкаясь и путаясь ногами в траве, и бросается бежать, петляя между деревьями.
— И не появляйся здесь, пока не отрастишь пипиську подлиннее! — кричит Бриджид, и Шон хохочет чуть ли не до мокрых штанов. И зачем только она привела с собой Бриджид? Бриджид и за словом в карман не лезет, и бойкая, и опытная. А она, Эйдин, рядом с ней — безжизненная кукла, неодушевленный предмет.
— Теперь понятно, почему вы здесь тусуетесь, — говорит Шон.
Бриджид смеется, представляется наконец Шону и добавляет:
— Холодновато сегодня для извращений.
Шон снова от души смеется. Если бы Эйдин сейчас прыгнула с берега в реку и закричала из воды: «Помогите!», они, пожалуй, и не заметили бы.
— Классная у тебя куртка, — говорит Бриджид.
Эйдин разглядывает ямочки на щеках подруги, глубокие и, как ей вдруг кажется, ужасно неприятные: как будто в ее плутоватое лицо глубоко вдавили два младенческих пупка.
— Ты в «Брюсселе» никогда не бывал? — спрашивает Бриджид. — Мне что-то кажется, я тебя там видела.
— Нет, — отвечает Шон. — У меня нет поддельных документов.
— Ой, так я могу тебя провести. Я там одного бармена знаю, Джонатана. Он мне всегда бесплатно дает выпить. В последний раз налил две пинты.
— Круто, — говорит Шон.
— И в эти выходные пойду. Провести тебя?
Какая же Эйдин дурочка. Ну конечно, ему больше нравится Бриджид. Она крутая. Она может достать поддельное удостоверение личности. Она пьет в пабах. Она умеет делать минет.
Шон пристально смотрит на Эйдин.
— А ты пойдешь?
Она могла бы написать целый сонет об одних его глазах — зеленых, печальных.
— Я вообще-то не хожу в пабы, — говорит она.
— А куда ходишь? — улыбается он. — Кроме концертов Чёткого.
— Может, сядем? — предлагает Бриджид.
Шон подходит к Эйдин так близко, что их колени соприкасаются. Ей хочется, чтобы он и остался стоять вот так навсегда.
— Так что ты скажешь о той музыке? Слишком громкая, да? — Вид у него удрученный — Слишком быстрая? Слишком резкая?
— Может быть, немного через край.
Шон улыбается.
— Немного через край — это нормально. Это не мешает. А хоть что-нибудь тебе понравилось? Честно.
— Тексты кое-где понравились, например, Pepper, — говорит Эйдин. — Довольно поэтично.
— Не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь говорил такое о «The Butthole Surfers». — Он смотрит на нее с любопытством. — А как насчет Ramones? Понравилось тебе?
— Ой, они потрясающие, я обожаю Ramones, — вмешивается Бриджид, мастерски выпуская струйку дыма правым уголком своего неугомонного рта. — А почему ты в школу не ходишь? — спрашивает она, отбрасывая окурок и тут же зажигая новую сигарету. Рисуется.
— Да мы последнее время переезжали с места на место. Я типа сдаю экзамены на аттестат.
— Везуха некоторым! Тебя что, мама учит?
— Нет. Тетя. Она как бы контролирует.
— А мама твоя где?
— Она умерла.
— Ой, ужас какой, — говорит Бриджид. — Она что, болела?
— Бриджид! — одергивает ее Эйдин.
— Спросить, что ли, нельзя? — Бриджид пожимает плечами. — Подумаешь.