Эйдин проверяет историю браузера на ноутбуке за последнюю неделю, и сердце у нее замирает, и хочется вдруг немедленно зарыться в постель. Да, точно, папа заходит на сайт Миллберна по три-четыре раза на дню.
Пипец.
Эйдин начинает обшаривать отцовские полки и ящики в поисках каких-либо улик — за или против (ну пожалуйста, пусть будет против!) того, что она обречена окончательно и бесповоротно. Миллбери — закрытая школа, где наверняка полно надутых самодовольных девиц, которые мгновенно ее возненавидят. Хлопает дверь черного хода. Эйдин быстро сует брошюру обратно под ворох бумаг — ровно в ту самую секунду, когда в дверях возникает Чума вместе со своим новым, в кои-то веки довольно симпатичным воздыхателем, Гэвином Муни.
Красота сестры — неприятный факт из жизни Эйдин, может быть, даже самый неприятный, особенно потому, что они двойняшки Такое чувство, что их так или иначе сравнивают, явно или исподволь, каждый божий день, и, хотя никто никогда не произносил этого вслух, Эйдин уверена, что если она и умница, то уж точно не красавица. Как-то раз Чуму остановил в Стивенз-Грин охотник за моделями, сунул ей свою визитку, подмигнул и сказал, что она непременно должна сделать несколько фото крупным планом, что она — «готовый образ» (угу, олицетворение редкой стервозности), и что у него в городе студия, где можно организовать съемки. Чума приклеила визитку скотчем к зеркалу и захлебывалась восторгами, пока они не опротивели Эйдин до рвоты (что и привело к расправе с зеркалом). И парни Чуме каждый день названивают.
А вот Эйдин Гогарти ни разу в жизни еще не звонил ни один человек мужского пола, и сознание этого переполняет ее стыдом и печалью. Больше всего на свете она боится, как бы кто-нибудь об этом не проведал.
А тут еще мама с папой захлебываются розовыми слюнями: наша Нуала такая спортивная, лучшая гимнастка в школе! Наша Нуала такая талантливая, она сыграла главную роль в школьном спектакле! Наша Нуала такая добрая, смотрите, как чудесно она нарисовала наш семейный портрет, ах, какая прелесть!
— Мне нужен компьютер, — заявляет Нуала, нетерпеливо подскакивая на цыпочках.
— Привет, — бросает Гэвин. На нем темно-синий спортивный костюм и белые кеды.
— Moгла бы и поздороваться с Гэвином.
Но Эйдин не до того: перед ней на экране отцовского компьютера сияет во всей красе готического шрифта вывеска Милдбернской шкоды. Не желая допустить, чтобы кто-нибудь, а тем более сестра-двойняшка, пронюхал о таком деле (закрытая школа!), она ничего не отвечает и стоит прямо перед монитором, загораживая его от Нуалы.
— Ой, никак у тебя там тайны завелись? — недобро фыркает Чума.
— Привет, Гэвин.
— Как хочешь, — говорит Чума, — а мне нужен компьютер.
— Мне тоже.
— А мне нужнее.
— Перетопчешься.
Чума грозно щурится, но в мужском присутствии сдерживается и удаляется молча. Гэвин, конечно же, хвостом плетется следом. Эйдин решает отложить сбор разведданных до той поры, когда все уснут. Только в эти краткие часы и можно заполучить хоть какую-то информацию о том, что происходит в семействе Гогарти. Мама с папой только болтают об открытости, честности и прочей фигне, а сами тщательно скрывают все, что представляет хоть какой-то интерес или ценность. Однажды Эйдин нашла в мамином туалете тест на беременность — отрицательный, как она поняла, изучив коробку, а затем и саму полоску бумаги. Этим, вероятно, и объяснялось мамино дурное настроение в последующие дни. Для Эйдин, правда, полнейшая загадка, зачем маме еще дети, когда она постоянно пропадает на работе.
А еще было письмо, адресованное папе: Эйдин тайком сложила его из обрывков, валявшихся сверху в мусорном ведре: «С сожалением вынуждены сообщить, что вакансия, на которую вы претендовали…»
Эйдин направляется на кухню, разогревает лазанью в точности по занудным инструкциям отца — он вечно все разжевывает до последней мелочи и дергается из-за каждого пустяка. Она подкидывает дров в затухающий огонь, ворошит в камине кочергой, все еще не в состоянии отойти от шока. Спору нет, обстановка в семействе Гогарти непростая, особенно теперь, когда мамина консалтинговая фирма по туризму заполучила нового крупного клиента, а папа, потеряв работу в журнале, бродит по дому с несчастным видом и лезет в каждую бочку затычкой. К тому же, хотя родители и талдычат, что Эйдин вся такая умная и наблюдательная, что она отличается «эмоциональным интеллектом» (а это еще что?), она знает, что постоянно разочаровывает их, Она вечно «делает глупости», по родительским понятиям, — то есть поступает не так, как поступили бы они. Хорошо, пусть так, но отправить ее в изгнание, жить среди чужих людей?