— Ну вот, — говорит отец. — Приехали.
— Мне нужно заехать в Маргит, взять документы, — объявляет бабушка, шмыгнув носом.
Папа решительно выпрыгивает из машины и отодвигает заднюю дверь.
— Считаю до трех, — предупреждает он.
— Мне нужно пересмотреть свое завещание. Внести кое-какие поправки.
Кажется, она подмигивает Эйдин? В темноте трудно разглядеть, но вид у бабушки и впрямь какой-то плутоватый.
— Я тебе завтра утром позвоню, — обещает папа и протягивает руку, чтобы расстегнуть бабушкин ремень безопасности.
— Позвонишь? — она загораживает пряжку рукой. — Мне никто ни разу не звонил за все время, что я тут.
— Это абсолютная неправда, — отвечает папа. Он прислоняет бабушкин зонт к машине и протягивает ей обе руки. Бабушка, не глядя на него, вздыхает и откидывается на спинку кресла с таким видом, словно отдыхает у камина.
— Вообще-то да, один звонок был. От Сильвии.
Эйдин вздрагивает.
— От кого? — В голосе отца слышится раздражение. — Ах, от этой…
— Сильвия звонила? — переспрашивает Эйдин.
— Из самой Америки!
— Великолепно, — говорит отец. — Позволь, я помогу тебе выйти из машины, мама. Ну же… дай мне здоровую руку.
Бабушка сердито фыркает:
— Я хочу домой.
— Как только окончательно выздоровеешь, — говорит папа.
— Так Сильвия в Америке? — спрашивает Эйдин как можно небрежнее.
— Операция прошла успешно!
— Какая операция?
— Мама, уже поздно, Кирану пора спать. Давай отложим до завтра? Дай мне, пожалуйста, поровую руку!
Бабушкино лицо затуманивается.
— Погоди… Я разве не говорила? Выходит, нет.
— Ей пришлось делать операцию? — спрашивает Эйдин.
— Ну нет, — отвечает бабушка. — Это же Сильвия. Она здорова, как огурчик. Американка до мозга костей.
Папа вздыхает.
— Но ты же только что сказала, что ей делали операцию?
— Нет, не ей, а тому мальчику, которого она воспитывает, ее племяннику. Ты его не знаешь? Он из Флориды.
— О чем ты говоришь, мама?
— Шон, юный подопечный Сильвии, — разъясняет Милли обстоятельно, словно они все тут слабоумные, — страдает опасным заболеванием.
— Кто такой Шон? — интересуется Нуала.
Все это время, с той минуты, как разорвалась эта бомба, Эйдин почти не дышит. Она пытается переварить все эти путаные сведения, радуясь хотя бы тому, что в темноте не видно ее лица, а заодно тому, что Шон никогда не видел ее сестру.
— В сущности, — продолжает бабушка, — он был уже при смерти, если хотите знать. Он несколько раз заходил ко мне вместе с Сильвией, во всем мне помогал. И весьма кстати. — Она смотрит на папу в упор. — Всякие мелочи, с которыми все некому было разобраться. Он и лампу мне на кухне починил.
— Так ты говоришь, Шон… болен? — спрашивает Эйдин. — Мне так не показалось, бабушка.
— Так ты его знаешь? — спрашивает мама.
Эйдин буркает что-то невнятное, но утвердительное.
— Ох, я уже и не помню, что у него за болезнь такая, — говорит бабушка. Она снимает шляпу и с наслаждением скребет поросший редкими волосами затылок. — Какая-то страшная, смертельно опасная штуковина. Не рак, но… вроде как его дальний родственник! Чудное такое название. Вы когда-нибудь слышали что-нибудь подобное? В общем, они улетели в Америку. Оба. Да неужели я не рассказывала?
Дома, укрывшись в своей комнате, Эйдин старательно припоминает во всех подробностях разговор в машине. Шон болен, а значит… значит… о господи. Если он болен, то чем именно? А вдруг он умрет? Или больше не вернется в Ирландию? И почему он ей не сказал ни слова? Какая ужасная и одновременно прекрасная новость! Ее парень сейчас, может быть, на грани жизни и смерти, на больничной койке где-то в Штатах. Но зато теперь понятно, почему он так бесцеремонно расстался с ней. Должно быть, заболел как раз в тот день, когда она ждала у его «Бьюли», или еще раньше, и страдал молча, без жалоб — рыцарски, геройски…
Раздается два негромких удара в дверь, и Эйдин видит свежее, безупречно правильное лицо сестры.
— Что такое?
— Тс-с-с! Ты же должна была сама прийти.
Чума с тихим щелчком закрывает дверь, перешагивает через вороха разбросанных по полу трусов — так невыразимо грациозно, что Эйдин хочется дать ей пинка, — и со вздохом садится на кровать. Она удивительно красивая: ясные светлые глаза, густые изогнутые брови, глянцевый румянец на щеках и все остальное.