— Ты что, серьезно? А кто же будет ими заниматься?
— Я что-нибудь придумаю.
— Ты собираешься нанять кого-то возить их в школу и кормить? Это же смешно. Я могу спать внизу, пока Все это не… пока мы со всем не разберемся. Им же нужно…
— Уходи. Я не могу тебя видеть.
Он понял, что вот-вот заплачет, чего с ним не бывало со дня свадьбы. Но тогда это были слезы радости: Когда они шли по проходу в церкви, уже муж и жена, и все гости еще стояли вокруг, она повернулась к нему и сказала:
— Дело сделано.
— Сделано.
— Значит, отступать поздно?
Он связал свою жизнь с этой женщиной.
Но в тот вечер в саду Грейс, вся дрожа в тонком кардигане, повернулась к нему спиной и зашагала к дому. — Но, Грейс, ведь ты их наказываешь за то, что я…
— Her, — ответила она, остановившись и обернувшись к нему. — Я наказываю тебе.
Позже, когда он вышел из дома, хрустя гравием на дорожке, с собранной на скорую руку сумкой, дети уже спали. Но, обернувшись, чтобы в последний раз взглянуть на свой дом, он заметил в окне спальни на втором этаже своего маленького любимца, Кирана. Кевин замер. Неужели сын как-то почувстовал, что отец отправляется в ссылку? Киран весело помахал ему рукой — значит, еще не подозревает о том, что произошло. Это было как удар под ложечку. Кевин заставил себя улыбнуться и, помахав в ответ, завел мотор и тронулся. Казалось, что, если вот так ехать и ехать, можно убежать от самого себя.
Толком не думая ни о чем, уже в пути он понял, что едет к дому своего детства. Там, по крайней мере, пусто, а ему нужно побыть одному. Решение отправить мать в «Россдейл» стоило ему немало крови, но, безусловно, было правильным. Там она в безопасности, там о ней заботятся. Подъехав к Маргиту (сплошь унылый, серый, мокрый камень), он увидел, что строительные работы у соседей идут полным ходом: возле огромной ямы стояли два фургона и грузовик-экскаватор, а это означало, что на покой рассчитывать не приходится. К тому же и кухню мама чуть не взорвала. Пригодно ли теперь это место для жилья? Ни чай заварить, ни пиццу разогреть, да и запас вина, скорее всего, на нуле. Нет, покоя здесь не будет. Так и не вставив ключ в замок входной двери, Кевин вернулся к своей машине.
Мик, всегда такой понимающий, в этот раз рассмеялся, скотина, когда Кевин позвонил и спросил, нельзя ли пока у него перекантоваться. Признался, что его выставили из дому, но всю грязь (во всяком случае, большую ее часть) предпочел не вываливать.
— Это была духовная измена, — объяснил Кевин и тут же поежился от стыда за эти выхолощенные слова. Однако он знал, что правда на стороне жены.
— О господи. — В голосе Мика слышалось отвращение — непонятно только к кому, к Кевину или к Грейс. — Ну конечно, можешь пожить у меня, без проблем. Но только той квартиры в городе у меня больше нет.
— Как нет?
— Длинная история.
— А где же ты тогда?
Пауза.
— Ну, в общем, я опять переехал к маме.
Теперь настал черед Кевина разразиться хриплым смехом. Он хохотал до истерики, так, что чуть не лопнул. Наконец, придя в себя, сказал:
— И у тебя еще хватает совести на меня наезжать?
— Иди ты, — отозвался Мик. — Ну что, до встречи?
33
Стоя в дверях комнаты номер 302, Эйдин наблюдает за своей бабушкой: та садится на корточки перед открытым шкафчиком миссис Джеймсон и запихивает два яблока и бутылку воды в наволочку со штампом «Россдейл».
— Что это ты делаешь?
— Эйдин! Заходи, быстрее, и закрой за собой дверь.
Бабушка, похоже, прячет сумку под стопку кардиганов своей соседки по комнате.
— Это что, нож? — спрашивает Эйдин.
Милли опускает взгляд и видит, что из ее перевязи торчит кончик недавно украденного столового ножика.
— Вот молодчина, — говорит Милли. — А я-то его ищу-ищу. — Милли прячет ножик в наволочку. — Хочешь фруктов?
Она уводит девушку на свою половину комнаты и показывает на тарелку несведенного тушеного чернослива, напоминающую чашку Петри, в которой мокнут крошечные мозги. Эйдин фыркает.
— Слушай, я ужасно рада, что ты пришла, — говорит бабушка. — Мне нужно попросить тебя об одном одолжении.
— Бабушка, помнишь, в пятницу вечером в машине ты говорила про Сильвию? После Нуалиного спектакля. Ты сказала, что Шон болен и что Сильвия увезла его в Америку. А ты знаешь куда?