- Goddamn! – проворчал Маклай, делая еще глоток воняющей резиной воды.
Он провел пальцем по тач-паду, выводя курсор на папку «С», щелкнул клавишей. Навел курсор на вложенную папку с фотографиями, полученными от Казакова. Фотографии были хорошего качества, и Маклай даже подумал, что тот, кто фотографировал объект, выбрал для съемки очень удачные ракурсы. Надо сказать, что эта девица очень эффектна, вот только глаза… Похоже, очередная необъяснимая мутация. Маклая уже не удивляли те невероятные причуды, которые так часто выдавали то тут, то там геномы постъядерного человечества, но то, что сообщали русские об этой девке, казалось совершенным бредом даже в этом сумасшедшем мире.
Сообщение от доктора Казакова пришло в Манчестер двадцать пятого апреля по правительственному каналу связи. Маклай как раз закончил совещание с офицерами HEAVEN. Распечатку сообщения ему вручили на выходе из зала.
- Вы не напутали с переводом? – спросил Маклай офицера связи, доставившего распечатку, когда прочитал ее.
- Нет, сэр, перевод совершенно точный.
- Я хочу лично поговорить с Казаковым. Организуйте мне сеанс связи с русскими.
Через десять минут он смог сам поговорить с ведущим экспертом российского отделения «Наследия». То, что рассказал Казаков, было совершенной фантастикой, но Маклай понял, что русские нисколько не преувеличивают. Но это была только одна сторона медали – Маклай вдруг ясно осознал, какой же уникальный шанс дает ему это невероятное открытие русских коллег. И сразу после разговора с Казаковым отправился к генералу Мейсону Кларку. Все формальности с медицинской службой НАТО и командованием русских были улажены за пару дней, и в пятницу, семнадцатого апреля, Маклай вылетел с базы Креденхилл в Россию, чтобы самому на месте проконтролировать весь ход будущего эксперимента.
«Дакоту» снова встряхнуло, моторы взвыли, как спятившая бормашина. Лицо Маклая позеленело, он с трудом подавил тошноту. Скорее бы, черт его задери, закончился этот перелет!
В иллюминаторе показались заснеженные поля, окружающие посадочную полосу. Маклай закрыл ноутбук, откинулся в кресле, готовясь к посадке. Наконец, самолет коснулся земли, и толчок был не такой сильный, как ожидал полковник, зато потом, когда самолет покатился по бетонке, его трясло так, что Маклай едва не прикусил себе язык. Эти катания по посадочной полосе и рулежным дорожкам продолжались довольно долго, потом «Дакота» дернулась и встала неподвижно. Маклай с облегчением расстегнул ремень безопасности и встал, с трудом двигая онемевшими ногами.
Первый пилот Ричардсон уже ждал его у двери.
- С прибытием, сэр, - сказал он. – Вас уже ждут.
Дверь с лязгом отворилась, впустив в салон волну морозного воздуха. Полковник шагнул на обледеневший трап, осторожно спустился вниз, прижимая к груди сумку с ноутбуком. К нему со стороны стоявших неподалеку от самолета двух камуфлированных вездеходов уже направлялся доктор Казаков.
- Очень, очень рад вас видеть, Ангус, - сказал Казаков, пожимая полковнику руку. – Добро пожаловать в Россию! Как долетели?
- Отвратительно, - ответил Маклай. – Пятнадцать часов болтанки и воздушных ям доконают кого угодно, мой друг. У вас чертовски холодно.
- Разве это холодно? – Казаков улыбнулся. – В России и до Катастрофы бывало ниже сорока, а уж сейчас и шестьдесят не редкость, правда, только зимой. Сейчас градусов десять, это по нашим меркам теплынь.
- В Креденхилл было плюс один, когда я садился в самолет. У вас все готово?
- Конечно. Но, может быть, вы хотите подкрепиться и отдохнуть немного?
- Я бы с удовольствием, но сначала дела. Я хочу это видеть своими глазами.
3.
Молодая женщина, почти девочка, одетая в легкую светлую пижаму, стояла на коленях в углу бокса, рядом с брошенным на пол матрацем, и, казалось, находилась в состоянии транса. Маклай не мог хорошо разглядеть ее лицо – его скрывали длинные светло-русые волосы, спадавшие до самого пола, - но и без того было понятно, что это женщина с фотографии. Та самая, со странными глазами.
- Мы назвали ее Анастасия, - сказал Казаков, улыбаясь. – Спецоперация, в результате которой она к нам попала, проводилась армейцами пятнадцатого апреля, и кто-то из моих сотрудников вспомнил, что по православному календарю это день святой Анастасии. Кроме того, Анастасия по-гречески означает «воскресшая». Это имя очень ей подходит, не так ли? Когда ее доставили в наш центр, у нее было шестнадцать пулевых и семь осколочных ранений, был поврежден позвоночник, плюс ожоги второй и третьей степени тридцати процентов поверхности кожи. Через четыре дня она уже самостоятельно передвигалась по палате.