— Дети? — почти вскрикивает Лераиш, указывая вниз на играющих малышей.
— А вы думали, что шейдимы бесплодны? Или недостойны иметь детей? — сдержанно отвечает Лифантия, но в голосе слышится раздражение.
— В основном подкидыши. — Он смотрит в глаза Лераиша, полные недоумения, и, не дожидаясь вопроса, сразу продолжает: — Вы, принц, наверняка, знаете о том, что не все хегальдины смирились с жизнью за стенами, купаясь во всех так называемых благах цивилизации, есть те, кто не принимает законов своего народа, те, кто увидел больше остальных и предпочел не сражаться с установленным порядком, а сбежать от него.
— Отшельники? Все считают их глупцами и самоубийцами.
— Пойдемте вниз. Баббар прав, нам надо хорошо поесть. — Лифантия жестом указывает следовать за собой.
Они спускаются с площадки вниз по лестнице. Лераиш ощущает, как с каждым шагом ставится все теплее. Наверное, неподалеку горячие источники, думает он.
— Именно отшельник помог мне в свое время. После того как меня прилюдно избили, лишили крыльев, морили голодом несколько дней — я оказался за стенами. И полз подальше от них. Я боялся. Я хотел быть как можно дальше от них.
Лифантия кивает проходящим мимо шейдимам; а Лераиш чувствует стыд в ответ на приветные улыбки. Ведь не так давно он сам считал их зверьем, недостойные жизни. И каждая улыбка сейчас подобна брошенному ножу. Каждое проявление добра, как укор. Лераиш старается отвечать тем же, приветливо поднимая руку, но внутри все сворачивается от неуверенности. Вокруг так много черных глаз, со взглядом, полным понимания.
— Он вы́ходил меня, помог выжить, — продолжает Лифантия. — Он помог освоится мне за стенами. И после всего пережитого, я не сбежал, а начал следить за стенами Эрриал-Тея, за которые бросали искалеченных шейдим, также как меня; я хотел спасти тех, кого посчитали падшим. Как и вас. Как многих из тех, кто сейчас здесь живет. Мы имеем связь с Эрриал-Теей через отшельников, именно через них передают младенцев и детей, чьи глаза черны, и которых невозможно более скрывать.
Они садятся за длинный дубовый стол под навесом, где почти сразу же возникают две тарелки с мясной похлебкой, кусок сыра, хлеб и кувшин с молоком.
— Рада видеть новое лицо, — улыбается шейда, руки которой ловко нарезают сыр.
— Лирри́я, — нежно произноси Лифантия. — Наша кормилица. Лучше нее, вас, принц, не накормят даже во замке.
— Да ну что ты, — отмахивается она. — Рада познакомится.
— Я тоже рад, — сконфуженно отвечает Лераиш, всматриваясь в крошечные морщинки у ее черных глаз. Плечи Лиррии также, как и плечи Лифантии укрывают тонкие крылья.
— Вам надо поесть и отдохнуть, — коротко произносит она, после чего уходит.
Лифантия смотрит ей вслед с той же нежностью, с которой произносил ее имя.
— А как много здесь шейдим? Каждый кто, здесь живет — каждого спасли вы?
— Нет. Конечно нет. Некоторые уходили сами, замечая следы на своем теле. Редкие глупцы пытались что-то доказать или вымаливали милости. Наша семья велика. И у каждого есть свои обязанности. — Лифантия медленно отхлебывает мясной бульон в то время, как Лераиш жадно опрокидывает тарелку, выливая остатки в рот. — И вы, принц, не станете исключением. Вы ведь обучались искусству обращения с цепным копьем?
Лераиш кивает с набитым ртом.
— Вы могли бы обучить этому делу других?
— Хотите создать армию?
— Хочу в нужный момент защитить свою семью. Защитить тех детей, от которых отказался целый народ только потому, что их глаза черны. Защитить женщин, которых втаптывали в грязь ногами собственные мужья, когда на их сердцах появились отметины. А знаете, принц, что бо́льшая часть шейдим также, как вы были отмечены казнью лишения крыльев. А многих ослепляли солнцем. Многие прошли через муки казней.
— А почему вы не уйдете дальше, не спрячетесь за горы?
— И позволять умирать своему народу? — Впервые за все проведенное со стариком время Лераиш слышит в его голосе гнев. — Вы хотите жить как прежде? Зная, что часть вашего народа голодает и гнет спины от рассвета до заката, а вы потребляете их блага, паразитируете, чтобы стать счастливее? Мы не хегальдины, принц, это чуждые для нас принципы. Мы шейдимы, мы семья. Мы стараемся заботится о каждом из нас. И как настоящая семья, мы не можем принудить вас к чему-либо. Можете идти куда пожелаете. В любое время. Но если вы решите уйти, то постарайтесь никогда не возвращаться.
Лераиш какое-то время сидит молча, смотря перед собой. Делает глоток молока и спрашивает:
— А у вас есть цепные копья? И еще понадобиться большая площадка с оградой.