Волак смотрит на дрожащие губы Вильевы, и сам стискивает зубы, поглаживая дочь по черным волосам.
— Я и не волнуюсь. Я знаю. Только другие этого не знают. Пока еще не знают. Так что давай обойдемся без прогулок на улице. — Он видит, как Лилит начинает хмуриться. — Временно. Пока я не найду способ убедить всех, что ничего плохого нет. Ничего плохого в черных глазах. Хорошо?
— Пап?
— Что такое?
Лилит улыбается, наклоняет голову в сторону, а затем приближается и шепчет на ухо:
— Я теперь шейдим! Бу!
Она наматывает на пальчик темную прядь и прячет черный глаз под ней.
— Вот так, и не видно ничего.
Волак опускает дочь:
— Поиграй пока одна, милая, хорошо? А мы с мамой пока немного побеседуем.
— Хорошо! — отвечает Лилит, шагая вприпрыжку обратно к куклам.
Волак кивает Вильеве, и она следует за ним, прикрывая лицо ладонями. Они выходят из спальни, поднимаются на кухню. Волак сразу же хватает бутылку вина из шкафа.
— Это все ее игры с «серыми»! Я же говорила, что не надо было ее отпускать, — выпаливает Вильева, опираясь руками на подоконник. — Позволять гулять в этом районе мелкокрылых! Ведь только «серые» превращаются в этих!..
— Прекрати, — перебивает Волак, а затем делает нескольких огромных глотков. — Никто не виноват. Да и поздно искать виноватых.
— А что еще остается делать? Что?! Рассчитывать на милость архонта? Может пастыря и его древа? А может, твои офицерские связи способны ее спасти?! — Вильева отворачивается от окна и обнимает себя за плечи. — Я не знаю… не знаю что делать?
Она начинает плакать. Тихо. Почти неслышно.
Плечи Волака вздымаются от тяжелого дыхания, а мышцы рук сводит от напряжения. Мысли в голове рикошетят от одной стенки черепа к другой, и кажется, что они разносят мозг на куски.
— Пожалуйста, скажи, что ты знаешь, как нам поступить, — шепчет Вильева сквозь плач. — Как поступить, как уберечь Лилит.
Волак долгое время молчит, всматриваясь в столешницу так, будто на ней изображена карта всех возможных событий, а затем он коротко поизносит:
— Бежать.
— Что?
— Подальше от стен. В горы.
— Но… как же дом?.. Как же?.. Как мы будем жить вне стен?!
— Все вместе вне стен или вдвоем — внутри.
Вильева прячет в ладони заплаканное лицо и опускается на пол.
— За что нам такое? — едва слышно шепчет она. — Что мы сделали?
— Завтра на рассвете выйдем, — подытоживает Волак, переводя взгляд на жену. — Мы не сможем прятать Лилит вечно. Не сможем никого убедить в том, что она такая же, как прежде. Если ее не казнят, то отправят, как и других детей в исправительный приют.
— Может, ей там помогут? Почему ты против того, чтобы отдать ее туда? Ей там будет лучше, чем!..
Вильева замолкает, замечая, как воздух начинается потрескивать от нарастающего гнева в глазах мужа.
— Я тебе не раз говорил, что, отдавая Лилит в этот приют, ты больше никогда ее не увидишь. Никогда! И не узнаешь, как она, что с ней там делают! Никто из офицеров даже понятия не имеет о том, что там творится. В этих подземных камерах. Только Тени архонта и их приближенные. Сравнимо с тем, как бросить ребенка в голодную волчью пасть. Ты этого желаешь нашей дочери? — Волак бьет по столу кулаком. — Этого? Не позволю к ней притронуться! Никому!
Ближе к вечеру, Вильева опускается в кресло, равнодушно смотря на собранные вещи: две сумки с едой и одеждой. Две фляги.
— Нам надо поспать.
Вильева вздрагивает от голоса мужа.
— Прости. — Волак обнимает ее. — Все будет хорошо. Пойдем.
Она встает и делает первый шаг, но тут же замирает.
— С тобой все хорошо? — Волак обхватывает ее за талию, а Вильева поворачивает голову к входной двери.
Раздается стук, тяжелый и настойчивый.
— Волак? — звучит голос Аима. — Открывай! Мы знаем, что ты дома, нам нужно поговорить.
— Мы… — одними губами повторяет Волак. Затем обращается к Вельеве: — Можешь идти?
Она кивает.
— А лететь?
Снова кивок.
— Быстро собирай Лилит.
— Волак? Открой, мы только хотим поговорить! — Стук в дверь становится громче, а в голосе Аима чувствуется угроза.
— Минуту! Дай только оденусь!
Волак ощущает, как мышцы наливаются кровью. Он быстро натягивает боевую кирасу, перчатки. Смотрит в сторону цепного копья. Сегодня ты мне не понадобишься, думает он. Вместо него, Волак снимает со стены трофейные щиты шиагарр, оставшиеся от прадеда.
В этот момент в коридор вбегает Вильева со сонной дочерью в руках.