— Вайпер.
— Ангел, — я призывно ему улыбнулся. — Вчера ты, вроде, был не против работать на сближение.
— Я точно помню, что работе пришел конец, как только ты подобрался слишком близко. — Хейло убрал ноги подальше от моих и снял губами колпачок с ручки. — Я дошел до «Я хочу отвезти тебя туда» в конце припева.
Взяв блокнот, я перечитал текст. Затем жестом попросил отдать мне ручку и написал внизу еще четыре строчки.
— Тут нужно еще немного. Слишком коротко.
Хейло прикусил губу и уставился куда-то вдаль, а я постучал ручкой по блокноту в такт, возвращая себе рабочий настрой.
— Как насчет чего-то вроде… «С тобой я теряю разум... что-то... что-то безумное».
— Это песня о любви или о зомби? — спросил я.
— А что не так?
— Каждый раз, когда кто-то поет о разуме, я пугаюсь до чертиков. Давай еще варианты.
Хейло вздохнул:
— Тогда, может, поможешь что-то придумать?
— Что, если изменить на «С тобой я схожу с ума…». — В ответ на мое предложение Хейло согласно кивнул, и я записал. — Что еще можно терять?
Хейло бросил на меня резкий взгляд и сказал:
— Контроль.
Контроль? Вот черт, моему члену понравилось. Записывая, я немного поерзал на кресле.
— Как именно? — спросил я. — Ты хочешь потерять контроль или не можешь ничего с собой сделать и теряешь контроль?
Между бровей Хейло залегла морщинка:
— Песня не обо мне.
Защищается… снова.
— Чтобы написать хорошую песню, ты должен вложить в нее себя.
Я практически видел, как Хейло вспомнил прошлый вечер и мою песню. Ту, в которой я рассказал, как именно хотел ворваться в его тело и насладиться им по полной.
Бля-я... Несколько капель скатилось с еще мокрых волос Хейло вниз, и мне, чтобы не рвануть к парню и не пройтись по его телу языком, пришлось вцепиться руками в подлокотники кресла. Прошлым вечером я впервые попробовал Ангела вкус, но этого было недостаточно. Катастрофически мало.
Хейло проследил за моим взглядом, смутился, провел рукой по шее, и когда на его пальцах осталась влага, моя решимость разбилась вдребезги.
Я наклонился вперед, схватил его за запястье и втянул два его пальца в рот — мне до боли хотелось основательно распробовать Хейло. Я свернул язык вокруг его пальцев трубочкой, и в этот момент Ангел резко втянул воздух. С его губ уже был готов сорваться протест, и хотя совсем не хотелось, я медленно отпустил его пальцы. Усевшись обратно в кресло, я как ни в чем не бывало, будто минуту назад не трахал ртом его пальцы, взял снова ручку.
— Вот после этой строки, — сказал я, — раз уж ты упомянул о потерянном, то, может, стоит продолжить: назвать причину, или способ, или может то, что получил взамен?
Хейло смотрел на меня во все глаза и, наверное, думал, как можно быть таким деловым и бесстрастным? Особенно теперь, когда, судя по горящему взгляду парня, тот полностью утратил способность концентрироваться.
Я попытался скрыть свое веселье, но губы сами собой расползлись в улыбке:
— Так нормально?
Хейло мог понять эту фразу как угодно.
Сглотнув, парень опустил глаза, а потом встал с дивана и направился к штативу. Его руки мелко подрагивали, и от этого я чувствовал удовлетворение: мне страстно хотелось увидеть Ангела, отчаянно желавшего то, что хотелось ему дать.
— Ты не против? — спросил Хейло, когда его палец замер у кнопки. — Я хочу, чтобы мы не упустили ни одну проработанную деталь.
— Я не против, если ты не против, — сказал я, и красная лампочка, указывавшая, что запись пошла, загорелась. Если бы на месте Хейло был кто-то другой, то я бы ни за что не поверил, что камера была ничем иным, как фетишем эксгибициониста, — с чем собственно у меня не было никаких проблем, — но в отношении Ангела сложно что-то утверждать.
Хейло снова сел, взял в руки гитару и начал играть и петь, пока не дошел до последней записанной строчки. От моего внимания не ускользнула ни его отличная игра, ни придуманный витиеватый рифф. И дело было не только в гитаре. Хейло, как показывал недавний опыт, отлично управлялся с любым инструментом.
— Ангел, скажи, как случилось, что ты стал маленьким вундеркиндом? Смотрел много музыкальных клипов? Школа для богатеньких детишек?
Хейло скривился, но ответил, не переставая играть:
— И то, и другое. Мне повезло: мои родители — музыканты. У нас с сестрой особо-то и выбора не было.
— Музыканты?
Хм, тогда это многое объясняло.
Хейло посмотрел в мою сторону и кивнул:
— Да, мой отец — профессор в Нью-Йоркской музыкальной консерватории, а мама — классическая пианистка. Шерил Олсен. — Он снова опустил взгляд на пальцы и, проигрывая новый только что придуманный мотив, добавил: — Она часто выступает в Карнеги-холл.
Вот это да... Хейло прямо полон сюрпризов.
— Ангел, ты что, надо мной сейчас издеваешься?
Пальцы Хейло замерли, и он отрицательно покачал головой:
— Нет. Зачем мне врать?
Шерил Олсен была одной из самых виртуозных известных мне музыкантов. За годы своих выступлений она получила множество наград и ее знали, как одну из самых талантливых пианистов нашего времени. И Хейло сейчас утверждал, что она его… мать?
— Затем, что твоя мама охренительно талантлива.
Хейло широко улыбнулся, а потом рассмеялся. Когда с его лица исчезло серьезное выражение, оно изменилось и стало просто восхитительным. Я почувствовал, как больно дернулся член, и внутри эхом отозвалось что-то еще.
— Что? — спросил я, пока Хейло пытался успокоиться.
— Я просто представил ее реакцию на твои слова. — И он снова рассмеялся. — Ну, правда, я пытаюсь представить, как она отреагирует на то, что ужасно крутой чувак Вайпер из «ТБД» про нее знает. Вот и все.
— Почему? По-твоему, я настолько дикий?
Хейло приоткрыл рот, будто собирался что-то сказать, но потом закрыл его и не выдал ни звука.
Я пожал плечами.
— Мама брала меня с собой в Карнеги-холл всякий раз, когда удавалось накопить достаточно денег на билет. Это было что-то вроде «только между нами», — сказал Хейло и его взгляд немного смягчился. Он смотрел на меня так, что сложно было понять его мысли и чувства, и я сомневался, что обрадуюсь, получись у меня это сделать. Поэтому я сосредоточился на словах, которые мы пытались обыграть раньше.
— Ладно. Теперь, когда я знаю, кто твои родственники, жду от тебя чего-то сногсшибательного.
— Не дави, — сказал Хейло.
— Давай, Ангел.
Пальцы Хейло снова пробежались по струнам, — он начал припев, — но когда дошел до момента, где мы остановились, закрыл глаза и закончил:
— «Ты внутри меня. В потаенных уголках души...» — Он открыл глаза и его взгляд замер на мне: — Вот оно: «С тобой я схожу с ума. С тобой я теряю контроль. Ты внутри меня. В потаенных уголках души».
И черт меня подери, если он не говорил сейчас обо мне. Это читалось в его взгляде, искрившим возбуждением. В ответ я кивнул. Потому что был способен только на это. Хейло снова принялся тихо напевать припев, перекатывая и пробуя слова на языке.