родичами. На заставе Ашур отдал Ихэлю часть воды из своего бурдюка и они расстались. Там же, на заставе, Ашур оставил и свое копье - пограничникам, для пущей безопасности и успокоения совести старшего сторожевой сотни. Вдоль дороги, по которой Ашур шел в город, тянулись возделанные поля, а на полях торчали редкие, скорее всего хозяйственного назначения, постройки. И везде копошились люди. Пилот подумал о том, что, вот, он, наконец, и попадет туда, куда так долго собирался. Правда, за прошедшие 2 недели кое-что изменилось и некая тоска грызла душу Ашуру. Ему мнилось, что он должник молодого лара – возможно, потому что Ихэль, там, на поляне в лесу Ило, спас ему жизнь. А, может, и потому что он уже успел привыкнуть к охотнику и тот всегда был рядом - и когда они шли по лесу и когда переправлялись через мертвую реку, с ее специфическим составом воды. А может и еще почему тоска грызла Ашура… Впрочем, пилот догадывался, что, во многом, причина подобного его настроения сестра Ихэля Чавчила. Ашуру хотелось бы увидеть ее еще раз, но надеяться на это было бессмысленно...- Аой, - вздохнул Ашур. - Жизнь! От заставы до города крагов расстояние было не так уж и велико. Кинасис, сотник пограничной стражи сказал, что за городскими полями он сразу увидит Лафин. Несколько раз, по дороге, Ашура обгоняли местные жители-краги на телегах – уложенных в ряд деревьях с прицепленными к ним по краям кругами, как говорил Ихэль - запряженных пугачами или, на языке крагов - моринами. Пугачи или морины были довольно крупными животными, передвигавшимися на двух огромных задних лапах. Коротенькие передние лапы у них болтались вдоль тела, как у тех хищников, что водились по ту сторону Мертвой реки, только без их когтей-крючьев. Обгоняя пилота, животные неприязненно косили на Ашура желтовато-коричневыми глазами, наклоняли к нему свою большую вытянутую морду и делали резкий: – Пыых! – выдох. Крестьяне стучали хворостинами по мордам моринов, наказывая животных за подобные выходки и дробно топоча, морины уносились прочь. Вопреки ожиданиям пилота, город крагов не был обнесен крепостной стеной, подобной тем, что Ашур видел в учебниках по древнейшей истории, и скоро пилот увидел первые городские дома. Ашур ускорил ход. Спустя полчаса он уже шагал по мостовой, выложенной камнем, а справа и слева от него поднимались высокие - в 2 и 3 этажа - городские строения. Впрочем, начинался город не с многоэтажек, а с небольших, отдельно стоящих домиков. И не просто домиков, а домиков с уютными внутренними двориками. Эти домики стояли вдоль дороги, каждый сам по себе, и все пространство между ними заросло пышными розовато-зелеными зарослями кустов или его занимали пустыри с зеленовато-фиолетовой травой и одним-двумя торчащими деревьями, невысокими, широкими и с большими толстыми листьями дымчато-голубого цвета... А потом, вдруг, маленькие, отдельно стоящие дома исчезли и вместо них появились плотная, 2-3 этажная, городская застройка. Пилот даже удивился столь резкой перемене архитектурного облика… А еще он, толком, не представлял, куда идет. Он просто шел вперед. Дома давно уже выстроились сплошной шеренгой, выделяясь только окраской и дверями. Почти все они были трехэтажные, с маленькими балкончиками на последнем этаже и плоскими, закругленными по краям крышами. И чем дальше вглубь города продвигался Ашур, тем больше встречалось на его пути разного народа - мужчин в коротких брюках и рубашках, женщин в накидках, туниках и шляпках… Топали, запряженные в телеги и тележки, пугачи-морины и с криками носились стайки детей. В окнах домов мелькали жильцы, и в каком-то из них верещала зверюшка. На балкончиках возились хозяйки, переговариваясь с соседками - на таких же балконах в стоящих рядом домах. Ашура удивляло, что ни он сам, ни его комбинезон ни вызывали никакого интереса у встречающихся крагов. Ощущение было такое, что они видали здесь обитателей и гораздо колоритнее Ашура. Однако, чем больше углублялся он в город, тем больше суживалась мостовая, и, вскоре, дома уже, казалось, просто нависали над улицей. Пройдя еще немного, Ашур оказался на неожиданно большом, заполненном снующим людом, перекрестке. Та улица, по которой шел Ашур, с этого перекрестка расходилась на 3 стороны - направо, налево и продолжалась прямо. Пилот задумался - куда ему идти. Солнце уже начинало клониться к закату и неплохо было бы поискать место для ночлега, хотя бы на эту ночь. Внезапно Ашур ощутил пристальный взгляд на себе. Пилот обернулся. Группа молодых парней, кидавших камешки у края мостовой - в начерченный круг - с явным интересом смотрела на него. - Сирий, глянь, какой дядя стоит, - алчно произнес один из них. – Может, спросим у него – не желает ли он развлечь славных жителей города Лафина? – И, тут же, плотный малый со шрамом на лице, возможно, тот самый Сирий, о котором говорили, отделился от компании и направился к пилоту. - Вот, только вас мне и не хватало, - подумал Ашур. Парень, лавируя среди прохожих и телег с моринами, вплотную подошел к Ашуру. Его руки с ходу зашарили по комбинезону пилота, а зеленоватые, с наглецой, глаза уставились на пилота. – Слышишь, ты, иност… о-о, - Ашур сжал руками кисти рук парня и резко повернул их. Этот прием требовал определенной физической силы, зато был простым и действенным.- Больно… - застонал крепыш, кривясь от боли. Для горожан, спешащих вернуться домой или торопящихся по своим делам, все выглядело вполне прилично. Двое людей на улице, один из которых был высоким чужаком, а второй обычным крепышом-лафинянином, стоя посередине людского потока, разговоривали друг с другом. Потом крепыш-лафинянин начал за что-то благодарить чужака, кланяясь ему... Только друзьям парня эти поклоны показались подозрительными, и они, вроде как, собрались выяснить, в чем дело.- Так, быстро говори, - жутко уродуя язык крагов, произнес Ашур, продолжая заставлять крепыша «кланяться», - тебя как зовут?- Сирий, - ответил крепыш, кривясь от боли. - Заработать хочешь, Сирий? – спросил Ашур. Парень усиленно закивал головой и Ашур решил, что, пожалуй, можно и отпустить ему руки. Друзья парня, уже было направившиеся к Ашуру, недоуменно остановились - их дружок перестал кланяться иноземцу и, кажется, "нормально" снова заговорил с ним.- Отведешь меня в место, где можно снять комнату на пару недель, получишь две монеты, - сказал Ашур и, жестом фокусника, извлек из рукава комбинезона пару оболов и показал их Сирию. Еще когда он готовился к экспедиции в «дикие города», он выспросил у торговцев из фактории всю информацию о городах, в том числе и ту, что касалась платежной системы городов, то есть, денег и стоимости этих денег. А заодно и выменял у торговцев некоторое количество подобных денег, как он считал - весьма приличную. Сирий довольно ухмыльнулся – Ашур угадал, два обола было хорошей ценой за «экскурсию», но не настолько, чтобы глаза крепыша хищно блеснули. - Ну, что, - сказал пилот и уже собрался шагнуть на улицу, продолжающую идти прямо, - идем?- Не туда, - мгновенно поправил Сирий, - есть ближе хороший гостиный дом. – Он обернулся к своей компании и крикнул: – Я скоро буду! А теперь сюда, уважаемый чужеземец! – и парень повернул на улицу, уходящую вправо. Глава 5 Пятый прокуратор Иудеи Понтий Пилат. - … Вот и все, - тоскливо произнес коротко стриженый мужчина с чуть выпуклыми серыми глазами, - и нет философа с глазами ребенка. - Мужчина сидел на ступенях, а за спиной у него угадывались колонны дворца. Душная южная ночь окутывала мужчину и окутывала дворец за его спиной, сад за дворцом, и там, вдали, угадываемый город, город, который мужчина ненавидел. Огромный молосский дог положил морду на колени мужчины, и мужчина гладил ее... – Почему же мне так скверно?- Ты думаешь, что сам определяешь правила? У меня есть на этот счет большие сомнения! – Юкас отошел от окна и сел на болтающийся в воздухе стул. – Считаешь себя игроком и думаешь, что сам определяешь правила? Окстись, ты тоже пешка, а партию разыгрывают другие!- Ты угрожаешь мне?- Ни приведи создатель! – Рудисо рассмеялся. – Мне ли угрожать тебе… Ты, ведь, можешь кое-что в этом мире… Но кто сделал тебя, демиург? Тень у стены грязно выругалась.- Оставь, пусть все идет, как идет! – сказал Рудисо. - Учти, ведь, чей-то дядя недоволен может быть! - Племяш, смотри – ка, что твои творят… Себя богами возомнили! Утреннее солнце освещало деревню, которую грабили наемники. Метались по дворам жители, выли скорости – некрупные лохматые животные, используемые крестьянами для охраны от лесного зверья, солдаты вытаскивали из домов и сараев крестьянское добро и рубили топорами и мечами самих крестьян. Всюду слышался крик и плач, ревела испуганная скотина, а из домов тянуло гарью. Дверь ближайшей хибары, возле которой валялся убитый скорость, ломало сразу трое наемников – хозяин забаррикадировался изнутри - а еще один детина, в куртке с нашитыми металлическими пластинами, гогоча, тащил из сарая возле хибары двух тощих хрюков, разводимых крестьянами на мясо. Чуть поодаль, на дороге, проходящей через деревню, у разбитой повозки лежало несколько мертвых тел в серой домотканой одежке… Куль сглотнул и произнес: - Деревня еще жива, - и натянул лук.- Расстрига, те, возле дома, мои, - прошептал Лувэн, - а ты возьми на себя этого, у сарая… Ну, удача с нами! Лувэн и