- Сам отлично знаешь, что - нет, Блейк. Но всякий раз, когда у нас возникают какие-либо сложности, мы связываемся с Вашингтоном, а уж там решают, с каким ведомством связаться. Мы же здесь не идиоты. Всем нам показалось, что с этой Пиласки что-то нечисто, поэтому мы и запросили ФБР.
- Я тебе не верю, - отрезал я. - Это не её карточка и не её отпечатки.
- Хорошо, - кивнул Комински, разводя руками. - Я думал, что ты толковый парень. Что тебя на мякине не проведешь. Вот уж не представлял, что первая встречная потаскуха будет из тебя веревки вить. - Он нажал кнопку на столе и в кабинет вошел полицейский в мундире. - Зайди к дактилоскопистам и скажи, чтобы сняли отпечаток большого пальца Пиласки.
- Только большого?
- Да. Сейчас же, не откладывая. Большой палец левой руки. Пусть снимут прямо у тебя на глазах - тут же принесешь отпечаток ко мне.
Полицейский кивнул и вышел. Комински покачал головой.
- Я чувствую себя последним идиотом, что пошел на это. Слушай, Блейк, я тебя прекрасно понимаю...
- Ты же наверняка с ней говорил, - сказал я.
- Конечно - и не раз. Только, наверное, у меня опыта побольше. Или чутья. Проститутка ведь не обязана носить значок или повязку с надписью "проститутка". И нет закона, запрещающего уличным девкам время от времени заглядывать в умную книжку. Черт побери, Блейк, если бы мне платили хотя бы по одному доллару за каждую приличную даму, которая, проигравшись в пух и прах в наших казино, выходила затем на панель, я бы давно был богатым человеком. Да, все они приличные и целомудренные, пока не приезжают в Сан-Вердо подержать руку на пульсе Америки. Замужние. У некоторых четверо, а то и пятеро детей. Потом же все они прямо как с цепи срываются. Такое вытворяют, что далеко не всякая профессионалка себе позволит. Так почему же тебя смущает, что эта Пиласки не укладывается в принятый типаж? Что, по-твоему, мы с Чарли затеяли? Хотим тебя одурачить, что ли? Чего ради?
- Не знаю, - тяжело вздохнул я.
- Ясное дело - не знаешь. Слушай, Блейк, выкинь эти мысли из головы. Хоть ненадолго.
Мы сидели и молча ждали возвращения полицейского. Когда тот вернулся, Комински вручил мне карточку с отпечатком левого большого пальца, затем вынул из стола лупу и протянул мне. Я сравнил свежий отпечаток с отпечатками, присланными из Чикаго и ФБР. Они полностью сошлись. Если Комински не затеял какой-то грандиозный обман - а в это я теперь поверить никак не мог, - то девушка из тюрьмы и лицо, которому принадлежали отпечатки пальцев из полицейской и федеральной коллекций, были идентичны.
* * *
Я сел на машину и покатил в пустыню, надеясь хоть немного проветрить воспалившиеся мозги. Накатавшись до полного одурения, я пришел к выводу, что меня не столь беспокоит Хелен Пиласки, сколько поведение Чарли Андерсона и Билли Комински. Я ухитрился прожить тридцать семь лет, но за все эти годы никому не удавалось с такой легкостью надругаться над моим достоинством, как Чарли Андерсону. Стоило ему только свистнуть, и - вот он я, вытягиваюсь в струнку, щелкая каблуками. Увы, в Сан-Вердо по-другому было нельзя. Весь наш город функционировал как один, хорошо отлаженный механизм. У нас так: либо ты играешь по принятым правилам, либо тебя вышвыривают под зад коленкой. В нашем Сан-Вердо вы не встретите демонстраций, у нас отсутствует всяческая оппозиция, нет расовых волнений, да и уровень преступности - самый низкий на всем Западе. Город полностью подчинялся всемогущему синдикату и управлялся мафией по своим правилам. Блейк Эддиман был в этой игре даже не пешкой, а - песчинкой. Инфузорией.
Примирившись с этой мыслью, я решил, что рыпаться не стоит. Нужно продумать линию защиты и проучить всю эту кодлу.
Добравшись до Сильвер-плейт, я остановил машину и с полчаса посидел, таращась на серебристый песок.
Затем возвратился в Сан-Вердо.
* * *
На этот раз, когда Хелен Пиласки вошла в комнату для встреч с адвокатами, вставать я не стал. Дождавшись, пока уйдет надзирательница, Хелен посмотрела на меня и едва заметно улыбнулась.
- Не понимаю, почему вы веселитесь, - зло сказал я. - Садитесь. - Я указал ей на стул напротив.
- Извините, Блейк, - проговорила Хелен, присаживаясь. - Вы просто чересчур серьезно к себе относитесь. Пока меня не было, вы сидели тут и кипели от злости, а когда я вошла, обожгли таким взглядом, точно хотели испепелить на месте. Вы растеряны и не знаете, на ком сорвать гнев и обиду. Да?
- Хватит болтать! - оборвал её я и, вынув из портфеля ксерокопии, сделанные для меня Комински, протянул ей её анкету.
- Вы знаете, что это такое?
Хелен кинула на бумагу равнодушный взгляд.
- Какая-то полицейская анкета.
- Вы же знаете, черт побери!
- Блейк...
- Черт бы тебя побрал! - вскипел я. - Мне надоело играть с тобой в кошки-мышки. Слушай, сестренка, меня назначили твоим адвокатом, и я собираюсь не только защищать тебя, но и выиграть процесс, чтобы утереть нос этим паразитам. Давай поговорим начистоту. Кто ты такая?
Вместо ответа она подтолкнула ко мне ксерокопию полицейской анкеты.
- Нечего вешать мне лапшу на уши. Или ты хочешь уверить меня, что ты и впрямь дешевая польская шлюха, которую вышвырнули из четвертого класса за развращение малолеток, и которая, недоучившись в седьмом классе, вышла на панель?
- Здесь так написано, - кивнула Хелен.
- Зачем ты водишь меня за нос, Хелен? Ты же отлично знаешь, что это не твоя анкета.
- Моя, Блейк.
- Дай мне руку. Левую.
Она протянула мне левую руку, ладонью вниз, и я не смог не восхититься, залюбовавшись её изящными пальцами с красивыми ногтями; впрочем, ногти были короче, чем следовало, и не очень ровные, как будто владелица время от времени кусала их. Однако это ничего не значило. Многие люди имеют привычку грызть ногти.
- Переверни, - попросил я.
На подушечке левого пальца сохранились следы чернил. Даже в нашем сумасшедшем обществе люди не заходят так далеко, пытаясь обвести кого-нибудь вокруг пальца.
- Значит, это ты, - сказал я, указывая на анкету. - Хелен Пиласки. Двадцати четырех лет от роду, полуграмотная воришка, мошенница и проститутка.
- Судя по всему - да.
- Вот, значит, как - "судя по всему - да". Всего четыре слова, но только настоящая Хелен Пиласки, по-моему, их бы не выговорила. Видишь ли, милая сестренка, пусть я и самый обычный пустоголовый американец, отец которого был ничтожным страховым агентом, кое-какие мозги у меня есть. Мне приходилось общаться с такими хелен пиласки. Все они на одно лицо опустившиеся, абсолютно деградировавшие личности без единой извилины. Хотя проститутки первоклассные. В каждом казино ошиваются. Внешне - супермодели, а копнешь чуть-чуть - внутри пусто...
- Слушайте, Блейк, почему вы не хотите оставить меня в покое?
- Потому что не могу! Я хочу знать, что тут происходит. Я должен выяснить всю подноготную. Кто ты?
- Там все написано.
- Почему ты убила Ноутона?
- Господи, какая вам разница, Блейк? Боже, как скучно. Вы даже не представляете, сколько раз мне уже задавали этот вопрос.
- Я должен знать. Ведь был же у тебя побудительный мотив. Наверняка был. Что тебя подтолкнуло? Он с тобой спал? Ты была его девушкой?
- Его девушкой? - изумленно спросила она. - О, понимаю. Да, пожалуй, была. Какое-то время.
- Он с тобой дурно обращался? Бил?
- Блейк!
Ее голос прозвучал, как удар хлыста. Я поднял голову и... не узнал ее! Я знал, что передо мной сидит Хелен, но - не узнавал. То же прекрасное спокойное лицо, те же глаза, но вместе с тем - было в ней что-то новое, делавшее её почти неузнаваемой.
- Никто не может дурно обращаться со мной, - тихо произнесла она. - А тем более - бить.
Я вытащил из портфеля бумаги.
- Вот, смотри, что здесь написано. Он сделал тебе кучу подарков: брильянтовый браслет, изумрудная брошь - на сумму свыше двадцати тысяч долларов. Норковое манто, сумка из кожи аллигатора. Довольно дорогие пустячки. Должно быть, он любил тебя.
- Блейк, не будьте ослом!