— Знаете, это на самом все не укладывается в голове, — исповедально начинаю я. — То есть, буквально за два дня моя жизнь изменилась на триста шестьдесят градусов, и это так сложно принять. Так много событий, прошлое и настоящее, это всё так непривычно, как будто не касается меня, но вот только в реальности это касается меня. Никогда не думала о том, что у родителей, мистера де Вида, было какое-то прошлое, не связанное со мной. Это всё странно! И я не знаю, что делать дальше…
Я сказала это на одном дыхании, стараясь более четко и понято объяснить свои переживания, надеясь, что меня поймут.
Даниэль ответил не сразу.
— Я понимаю тебя, — ласково поддержал он. — Это всё тяжело, с учетом того, что раньше ты с таким не сталкивалась, но со временем это пройдет. Мысли — придут в порядок, и подскажут нужное направление, а пока что просто проживи это всё. Слушай остальных, прислушивайся к тому, что они говорят, найди то, к чему у тебя лежит душа, чтобы вылить туда все твои переживания; найди тех, кто будет внушать тебе доверие и спокойствие. Время не лечит раны, но позволяет смириться с чем-либо. Только ты решаешь, насколько какая-то информация и события тебя задевают, только ты можешь изменить это или не допускать вовсе.
То, к чему лежит душа…
Те, кто будут внушать доверие и спокойствие?
Что это и кто это?
Но я поняла одно, это то, что я должна поменять. Это то, над чем мне не нужно подумать одной, как можно быстрее.
— Спасибо, — коротко благодарю я. — Это действительно то, что мне нужно услышать. Думаю, для полного порядка мне не хватает разговора с мистером де Видом, — уже более весело добавляю, — но, его, к сожалению, нет дома уже целые сутки.
— Я думаю, когда ты придешь домой, он будет там, — с полной уверенностью утверждает Даниэль.
— Тогда, думаю, мне стоит пойти домой.
— Как пожелаешь.
— Спасибо Вам за всё… — скомкано произношу я, поблагодарив вновь.
— Если тебе будет нужна помощь, ты всегда можешь обратиться ко мне.
— Хорошо…
Я встала из-за столика, и собиралась уйти, как вдруг он обращает на себя внимание словами:
— И я думаю, можешь обращаться ко мне на ты, — мягко просит он. Я чувствую его взгляд со спины.
Я оборачиваюсь, и отвечаю:
— Хорошо, тогда на ты.
*"Гений и Богиня" — в настоящее время произведение Олдоса Хаксли
* * *
Что такое зло и что есть добро? Говоря проще, зло — то, что изначально сильнее, но никогда не побеждает, а добро наоборот — слабее, но при этом чаще всего выигрывает.
Что есть зло в человеке? Библия ответила бы про грехи. Но может ли быть человек безгрешен? Бог проповедует целомудренность, милосердие и добросердечность, но означает ли это, что человек хороший? Почему подавление своих негативных сторон является признаком безгрешности, хорошего человека?
В книгах герои всегда милосердны и добры, они побеждают зло, которым может быть как человек, так и они сами, то есть они одерживают победу над самим собой. И снова вопрос: почему подавление важной части себя является пороком? Разве секс до замужества это что-то плохое? Что от этого меняется?
Мою мать считали злом, но почему? Узнав почти всю историю это вновь возникло важным вопросом в голове. Она никогда никому не делала зла, ей хотелось быть счастливой, разве это настолько порочное желание, за которое Бог наказал её столь незавидной судьбой? Её погубили не плохие люди, а наоборот — чистые, идеальные. Всегда с натянутой улыбкой, корзинкой свежеиспеченных булочек и идеальной лужайкой. Они никогда не скажут прямо в лицо, но скрывшись за дверью, вскрывались и их маски. Жаль не они. Жаль не лезвием.
Узнав о том, что переживала мать во время моего рождения, я прониклась ещё большей злостью к каждому нашему соседу в Южной Каролине: как они отвернулись от нас, как обсуждали и гнобили мать за то, что она спала с мужчинами, после ухода отца. Особенно жены этих мужей. Они считали, что в измене виновата моя мать, но не задумывались о том, что мужчины позволили случиться половому акту. Именно их мужья позволяли всему случаться, но жены об этом даже не задумываясь. Все они довели её до того, что она начала больше пить. Отец, соседи — они истинное, скрытое зло, на которое бы никто и не подумал. Как мой отец мог бросить её одну, беременную, во время родов. Разве ему настолько было все равно на меня? Почему только потом он начал проявлять ко мне чуть-чуть любви, которую дают отцы дочерям. Мне бы так хотелось спросить у него. Почему?
Но у меня нет возможности спросить. Поэтому мне оставалось лишь говорить с теми, кто находится, и, подходя к дому, это мог быть только мистер де Вид.