"Здесь есть ещё люди! Как хорошо…"
Я осенила себя знаком Эва, благодаря бога за поданную надежду.
Ночь — хоть светла — нахмурит взор,
Не побледнеет звёзд собор
На тронах Неба, но мерцаньем
Вновь звать не будет к упованьям;
Их алые круги тебе
Напомнят о твоей судьбе,
Как бред, как жар, как боль стыда,
С тобой сроднятся навсегда.
Свет… Драгоценная награда в конце долгого безрадостного пути. Когда я увидела его, то не могла сдержать слёз не печали, но ликования. Боги не оставили свою нерадивую дочь в беде.
Впереди была пещерой — именно из неё исходил свет. Позабыв о слабости и страхе, я устремилась к ней, подобно бабочке-ночнице, летящей из тьмы на огонь костра.
Несколько раз я поскальзывалась и падала в липкую холодную грязь, пахнущую плесенью и гнилью, затем вставала и продолжала идти.
Вот — мысли, что ты не схоронишь;
Виденья, что ты не прогонишь
Из духа своего вовек,
Что не спадут, как воды рек
Вздох Бога, дальний ветер — тих;
Туманы на холмах седых,
Как тень — как тень, — храня свой мрак,
Являют символ или знак,
Висят на ветках не случайно…
О, тайна тайн! О, Смерти тайна!
Я застыла в паре шагов от входа в пещеру. Свет, давший мне столько сил, оказался сиянием сотен высоких тонких свечей. Аромат расплавленного воска приятно щекотал ноздри, я вдохнула его полной грудью и почувствовала умиротворение.
Чтец, вернее, чтица — маленькая белокурая девочка в чёрном платье — сидела в глубоком кресле с вызолоченными подлокотниками. Это её печальный голос вёл меня сквозь заполненный мраком лабиринт (свет я увидела позже). На коленях у малышки лежала раскрытой большая книга в чёрном кожаном переплёте.
"Вот откуда она читала стихи".
Рядом с девочкой стоял мальчик-подросток. Длинные светлые волосы обрамляли хорошенькое, почти девичье лицо. Он был насторожен и напряжён, как дикий храбрый зверёк, чувствующий близость хищника.
Одинаково бледные, хрупкие, белокурые и сероглазые… Сомнений быт не могло: в жилах детей текла одна кровь. Брат и сестра?
В ногах девочки сидела кукла в пышном белом платье. Её фарфоровое лицо поражало красотой, но в его чертах крылась некая странность… я далеко не сразу догадалась, какая. Разгадка оказалась проста — изящная игрушка изображала андрогина, создание, сочетающее в себе и мужские, и женские черты. В уцелевших трактатах по Высшей Алхимии часто упоминают о подобных существах.
Белый — цвет Тэа, бога, превзошедшего в красоте всех женщин и отказавшего в любви Жиюнне как мужчина. Единственного Владыки из Пяти, не вмешивающегося в дела людей, но покровительствующего нелюдям-эльфелингам.
"Плохой знак. Очень плохой знак".
Дети выглядели одинокими и несчастными. У меня защемило сердце, и, поддавшись порыву, я сделала шаг из тьмы на свет.
— Кто здесь? — спросил мальчик. В его вопросе причудливо соединялись страх и надежда.
— Я…
— Ты пришла за нами, правда? — не дав мне времени объясниться, девочка вскочила из кресла и доверчиво протянула худенькие бледные руки ко мне.
— Помоги нам! — воскликнул её брат. — Умоляю!
— Я… я не знаю…
— Ты же элевэ! Сделай что-нибудь! — с отчаяние мальчик.
Ох, милый! Я уже не посвящённая, не жрица, не элевэ, как называют их эльфелинги. Богиня больше не любит меня.
— Простите, не могу… — меня стремительно тянуло назад, в объятия мрака. Но ещё безумно долгое мгновение я могла видеть двух обнявшихся детей, брата и сестру, плачущих в мягком жёлтом свете сотен высоких свечей.
А потом была только пустота.
— 5-
Не обманывайся красотой эльфелингов.
Пятое правило, поведанное маленькой Хелене человеком с золотыми глазами.
Я проснулась с гудящей головой, причём не от мыслей о предстоящей маглогической практике.
"Давненько меня так не корчило… Будто все изгнанные мной демоны собрались на гулянку под моим черепом".
Странно. Вроде не пила — мы с Элинь отметили нашу первую заграничную поездку всего лишь разведённым клюквенным соком, да и не любителей я разгорячающих кровь зелий. То, что так привлекательно выглядит вечером, часто поутру вызывает тошноту. Проверено не на себе — брат рассказал. По части светской жизни он обставил меня далеко и надолго.
Ночь с последнего дня второго осеннего месяца на первый день третьего особенная. Мистические границы истончается, и не только благие, но и злокозненные силы проникают в наш мир, Эмьвио Косом. Простецы почти этого не замечают, и я, живя среди них, забыла, как опасно оставлять свой разум без защиты.