– Может быть, он голоден и в голове у него мутится? - предположил сторож.
– Убирайся, старик, иначе не сносить тебе головы.
Старик в страхе отпрянул.
– Ваше величество, я каждый день кормлю животных досыта, как раньше. Я сам ношу им еду из дворца, хоть это и нелегко, в мои-то годы…
Король ЯндолАнганол повернулся к своему коленопреклоненному сыну.
– Ты знаешь, что твой дед недавно присоединился к духам?
– Он наконец обрел покой. Я видел, как зияла под небом его могила.
– Я стараюсь изо всех сил, господин, но поймите меня правильно - без раба я просто сбиваюсь с ног…
– Он умер во сне - легкая смерть, и это за все его грехи…
– Я же сказал - он обрел покой. А ты сам: горе от ума, измучен собственной женой, да и закваска в тебе дедовская - вот три кита, на которых ты стоишь. Чего еще от тебя ждать?
Сложив на груди руки, король спрятал ладони под мышками.
– Три кита, значит? Вот что, сын: это не три кита, это три раны. Но к чему ты мне все это говоришь, неужели считаешь, что без твоих слов мне мало мучений? Останься со мной и будь мне утешением, как поступил бы настоящий сын своего отца. Если уж ты нигде не смог найти себе прибежища, даже у мади, значит, тебе следует остаться со мной.
Опершись о землю, Роба принялся медленно подниматься на ноги. Воспользовавшись паузой в разговоре августейших особ, сторож поспешил вставить словцо:
– Они больше не желают спариваться, сударь. Живут только друг с другом, только те, что в одной клетке, просто чтоб убить время, как я понимаю. От скуки…
– Остаться с тобой, отец? Остаться с тобой, как навсегда остался дед, канув в недра дворца? Нет, я возвращаюсь обратно в…
Пока Роба говорил, сторож с умоляющим, но настойчивым выражением лица прошаркал вперед и встал между королем-отцом и принцем. Мельком взглянув на старика, ЯндолАнганол молча отвесил ему такого тумака, что несчастный отлетел на три шага и приземлился спиной в кусты. Сидящие в клетках узники подняли ужасный переполох, завопили и принялись бить по прутьям решетки неизвестно откуда взявшимися металлическими предметами.
Направляясь к сыну, король улыбался или, ощерившись, притворялся, что улыбается. Роба попятился от него.
– Ты не понимаешь, чем твой дед был для меня, какую власть надо мной имел - когда-то, да и сейчас, и наверняка сохранит ее в будущем. Я же не обладаю такой властью над тобой. Я мог взойти на престол, только свергнув твоего деда.
– В крови, пролитой тобой, могли бы захлебнуться все узники тюрем. Пускай я стану мади, а лучше лягушкой. Я отказываюсь быть человеком до тех пор, пока это звание носишь ты, отец.
– Роба, то, что ты говоришь, жестоко. Очень скоро я собираюсь взять в жены - да что там, считай, уже взял - дочь мади. Для того-то я и приходил сюда, хотел поближе увидеть мади. Прошу еще раз, останься со мной.
– Для чего - смотреть, как ты сожительствуешь со своей рабыней-мади? Считать ваше потомство? Следить за их ростом, регулярно взвешивать, вести книгу учета? Отбирать самых способных и плодовитых, которые все равно никогда не забудут, что их собратья бродят где-то на свободе, и вечно будут рваться прочь из твоей проклятой темницы…
Выплевывая слова, молодой принц пятился, впиваясь ногтями в землю и оставляя после себя борозды. Потом, внезапно вскочив на ноги, он стрелой нырнул в кусты. Через мгновение король уже увидел, как шустрая фигурка принца взбирается по скале, у подножия которой был сооружен зверинец. Потом Роба исчез.
Отвернувшись, король прислонился плечом к дереву и закрыл глаза.
От тяжких дум его отвлекли стенания сторожа, до сих пор барахтавшегося в кустах. Оглянувшись на старика, он подошел к нему, протянул руку и помог подняться.
– Простите меня, господин, но хоть маленького раба, мальчика, у меня уже просто не хватает сил…
Устало потирая лоб, ЯндолАнганол ответил:
– Ответь мне на один вопрос, сланджи. Скажи мне, прошу: в какой позе самки мади предпочитают спариваться? Откуда они подпускают к себе самцов - сзади, как животные, или спереди, лицом к лицу, как люди? Рашвен сказал бы мне…
Вытерев руки о тунику, сторож рассмеялся.
– Эх, сударь, насколько я видел, они делают и так и эдак, и поверьте, у меня было время понаблюдать за ними, пока я работал тут в одиночестве. Хотя в основном они занимаются этим пристраиваясь друг к другу сзади, точно как другие. Кто-то считает, что мади спариваются только для продолжения рода, но я-то знаю, что и они находят в этом удовольствие, хотя, конечно, в клетке жизнь другая, особенная.
– Целуются ли женщины и мужчины мади друг с другом в губы, как люди?
– Никогда этого не видел, сударь. Целуются здесь только люди.
– Тогда скажи, может быть, прежде чем спариться, они лижут друг у друга гениталии?
– Вот этим любят заниматься во всех клетках, сударь. И лижут и сосут, этого полно, такой срам, смотреть невозможно.
– Спасибо тебе, старик. Теперь можешь выпустить своих поднадзорных на волю. Они сослужили свою службу и больше не нужны. Отпусти их, пускай бегут куда хотят.
Сказав это, король направился к выходу из зверинца, шагая медленно и задумчиво, держа одну руку на рукояти меча, другой потирая лоб.
К дворцу он ехал через колеблющийся частокол теней раджабарала. Фреир уже клонился к закату. Небеса пожелтели. Вокруг того места, где солнце соскальзывает за горизонт, стояли концентрические коричневые и оранжевые круги, возникшие в результате преломления света в слоях медленно оседающих вулканических частиц. Заходящее светило близ горизонта напоминало пораженную гниением раковину-жемчужницу.
– Я не могу довериться ему, - сказал король Ветру. - Он необуздан - в меня. Я люблю его, но считаю за лучшее убить собственной рукой. Если бы у него хватило сообразительности, он уже давно сумел бы заключить союз со своей матерью и организовать в скритине блок против меня. Со мной легко было бы покончить… я люблю их обоих, хотя и ее предпочел бы убить собственной рукой, даже ее…
Ветер промолчал, даже ухом не повел. Хоксни брел на закат, думая об одном - как побыстрее добраться до родного стойла.
«Как подло я мыслю, - подумал король. - Это невыносимо».
Взглянув на полыхающие небеса, он подумал, что религия давно научила его бороться со злом, и внутренним, и внешним.
– Я должен хранить обет целомудрия, - сказал он. - Помоги мне, о Всемогущий.
С этими словами он пришпорил Ветра. Сейчас он отправится повидать Первый Фагорский. Анципиталы не ведают, что такое мораль, и не знают угрызений совести. Только с ними он мог найти мир и покой.
Коричневый полукруг наконец одолел оранжевый. Фреир скрылся за горизонтом, и раковина принялась рассыпаться в пепел, стремительно, минута за минутой, обрушиваясь сама в себя, меняясь по мере того, как свет Беталикса пронизывал ее насквозь, приканчивая. Красота ушла, и на месте чудесного заката осталась лишь курчавая облачная страна, куда, в свою очередь, неуклонно смещаясь к западу, падал Беталикс. Глядя на это, Акханаба наверняка подумает (это ясно, как и то, что завтра снова будет жара), что всему на свете приходит конец. Все в мире клонится к закату.
Вернувшись в свой тихий дворец, король ЯндолАнганол обнаружил, что у него гости - в дворцовых залах разгуливали какие-то важные персоны; это были посланцы Священного Панновала, доставившие ему долгожданную грамоту. Его друг, Элам Эсомбер, дожидался его, чтобы заключить в крепкие объятия.
Грамота с высочайшим разрешением на развод наконец-то прибыла. Осталось всего ничего - доставить грамоту королеве королев, провести краткую церемонию, и он будет свободен. Свободен для того, чтобы обручиться с Симодой Тал.
Глава 16
Человек, который рубит лед
На смену лету в южном полушарии пришла осень. Близ берегов Геспагората копили силу муссоны.
Пока на северных брегах моря Орла с их мягким климатом королева МирдемИнггала купалась с дельфинами, близ невзрачных южных берегов того же моря, там, где с ним сливались воды Скимитара, умирал авернец по имени Билли Сяо Пин, победитель лотереи «Отпуск на Гелликонии».
Порт Лордриардри заслоняли от буйства открытого моря острова Лордри числом две дюжины, на некоторых из них построили себе хижины китобои. На других островах, безлюдных, большими колониями селились морские игуаны, обитавшие и на отлогом побережье материка Геспагорат. Этих гибких и ловких, покрытых бородавчатым панцирем существ длиной до двадцати футов часто можно было встретить в открытом море. С борта корабля ледяного капитана, «Лордриардрийской королевы», везущей его в Димариам, Билли собственными глазами несколько раз видел в море игуан.