А через месяц мне позвонил Пал Палыч. Голос у него был уже не хриплым.
– Пацан, – сказал он (я представил чашку кофе на его столе и дорогую сигару в уголке губ), – не хочешь на меня поработать?..
Я ездил за Катей по всему городу.
Она вырулила на Фонтанку, доехала до Невского, свернула в сторону Казанского собора. Припарковала машину в переулке и направилась в «Шоколадницу».
Знакомая походка, движения, грация.
Я зашел с планшета на рабочий стол офисного компьютера, вновь открыл папку с Катиными файлами. В сотый раз пробежал взглядом по анкетам, собранным материалам, по отсканированным страницам агентского соглашения десятилетней давности.
При составлении годового плана мы всегда опирались на объективные факторы. Это важно. Наличие у «счастливчика» слишком близких родственников, друзей – молодых активистов, публичный образ жизни – все это в сумме могло подарить человеку жизнь (а в лучшем случае – и деньги). Так вот у Кати не было подруг. По крайней мере вряд ли бы я не узнал о подруге, прописанной в Катиной квартире и оформившей доверенность на получение ее средств.
Откуда тогда взялась эта девица в темных очках?
Очки, кстати, не давали мне покоя.
Набрал по телефону номер работы Кати, дождался, когда сменится череда гудков, и чей-то женский голос спросил:
– Алло?
– Катерину можно?
– Какую?
– У вас много Катерин?
– Ни одной, – отозвался женский голос. – А вы куда звоните?
– И даже никто с таким именем не работал, ну десять лет назад?
– Нет у нас никаких Кать, – буркнули из трубки и оборвали связь.
Я долго таращился на отчет.
Катя вернулась из «Шоколадницы», уехала с Невского, колесила по городу, непонятно с какой целью. Я упорно следовал за ней, ощущая острое желание подрезать этот красненький, типично женский автомобиль, выскочить, содрать с Кати очки и посмотреть ей в глаза.
Через час блуждания по центру города Катя поехала по направлению к спальным микрорайонам на севере. Я сверился с навигатором. Кажется, мы ехали туда, где я прекрасно провел минувшую ночь.
Еще через двадцать минут мы действительно въехали в микрорайон, в путаницу улочек и узких дорог среди многоэтажек, возведенных здесь в девяностые.
Я срезал на повороте, проехал под аркой, въехал в знакомый уже двор. Если я не ошибаюсь, то сейчас ее автомобиль покажется справа, между двух кирпичных домов…
Так и есть.
Я вышел, неторопливо направился к нужному подъезду. Втянул голову в плечи, убрал руки в карманы. Набрал Катин номер на домофоне и стоял, вслушиваясь в протяжные гудки. Никто ведь не должен поднять трубку с той стороны, верно?
А сердце-то колотилось.
Почувствовал, как сзади подошла Катя, уловил аромат ее духов. Отодвинулся. Увидел красивые тонкие пальчики. Пискнул замок. Я потянул на себя дверь и пропустил девушку вперед.
Ну что может угрожать ей ранним вечером, когда еще солнце не закатилось за горизонт?
Дверь щелкнула, отрезая дневной свет. В старых подъездах всегда слишком много сумрака.
Я ударил Катю по затылку молотком. Подарок Пал Палыча после той первой, памятной ночи. Всегда держу его поблизости, на всякий пожарный.
Девушка вскрикнула, а я схватил ее за плечи, развернул, ударил сначала по носу, ощущая хруст под костяшками пальцев, потом в живот, сделал подсечку и уронил на пол.
Времени не было деликатничать.
Я схватил ее под мышками и протащил по грубому щербатому полу к грузовому лифту. Нажал кнопку девятого этажа. Ключи от квартиры у меня имелись.
Пока поднимались, присел на корточки и содрал, наконец, с окровавленного лица очки.
Коричневые глаза! Коричневые! Это Катя! Каким-то образом возникшая вновь!
На самом деле у нее были зеленые глаза. Болотные. Эти глаза делали лицо немного иным. Искажали его.
– Вы меня убьете? – как-то равнодушно спросила девушка, вытирая кровь тыльной стороной ладони.
Я кивнул. Лифт остановился, дверцы распахнулись.
Мне не нравилось убивать людей. Тем более если делалось это без видимой пользы. Болотные глаза невозможно будет сохранить, и это меня немного расстроило.
Я взмахнул молотком и оборвал зародившийся тонкий вскрик.
Когда выходил из подъезда спустя сорок минут, какая-то мысль продолжала сверлить мозг. Кажется, я что-то упускал. Вот только не мог понять, что именно.
Я вернулся в офис, набрал Игоря Сергеича по внутренней связи, но тот не отозвался.
Тогда я открыл отчет, дополнил и расширил комментарии. Заварил кофе. Прошелся по кабинету, разглядывая корешки папок, проверяя наличие бумаги в принтере, поглядывая на приемную сквозь стекло.