Четвертая и последняя жена Папы Мэри Уэлш не была красавицей — просто миниатюрная блондинка (журналист Кеннет Койен описал ее так: «резкие черты лица и самоуверенный вид»); ровесница Марты, она, как и Марта, к моменту знакомства с Хемингуэем побывала замужем и имела профессию. Она родилась в 1908-м в Миннесоте, в семье лесопромышленника, обучалась журналистике в Северо-Западном университете, вышла за студента Лоуренса Кука, вскоре развелась, переехала в Чикаго, вела дамскую страницу в «Чикаго дейли ньюс». Незадолго до начала войны, будучи в Англии, устроилась в «Лондон дейли экспресс», была командирована в Париж, после капитуляции Франции вернулась в Лондон, где вышла за Ноэля Монкса, корреспондента «Дейли мейл». Муж постоянно был на фронтах, жена оставалась в городе, писала отчеты о пресс-конференциях Черчилля. В автобиографии «Как это было» (1976) Мэри признавалась, что «не хотела быть равной Эрнесту. Я хотела, чтобы он был главным, более сильным и умным, чем я, чтобы он сознавал всегда, какой он большой и какая я маленькая». Хемингуэеведов можно разделить на «полиноненавистников», «мартоненавистников» и «мэриненавистников»: последние считают, что Уэлш была целеустремленной, лицемерной, жестокой хищницей. Как и в отношении других жен, это недоказуемо, очевидно одно: ему, уставшему от соперничества с Мартой, нужна была женщина вроде Мэри: ласковый, кроткий (искренне или притворно) «маленький котеночек».
Едва выписавшись, он попросил Хоутона разрешить вылеты, но получил отказ: пусть как следует поправится. Опять вынужденное безделье, посиделки в «Дорчестере», рестораны, алкоголь, настрого запрещенный врачами, хвастливые рассказы о кубинских подвигах, выдумки (голову повредил в сражении и т. д.), намеки на то, что он — агент УСС (Берк и Норт его навещали, и он давал понять, что это неспроста). Корреспондент «Тайм» Чарльз Вертенбейкер вспоминал, что Хемингуэй «без конца разглагольствовал о корриде», Джон Падни, офицер по связям с общественностью ВВС, нашел его поведение «вызывающим и смехотворным»: «Для меня он был парень, одержимый ролью Эрнеста Хемингуэя и доводящий ее до абсурда: сентиментальный актеришка XIX века, которого заставили участвовать в пьесе XX века. Он казался эксцентричной картонной фигуркой по контрасту с людьми, которые действительно сражались». Мы обычно говорим об алкоголизме великих людей вскользь, стыдливо — «ну да, и выпивка тоже…», не допуская мысли, что их странные или некрасивые поступки могут объясняться столь прозаической причиной. Но физиологически эти люди такие же, как мы: представьте, как различно протекала бы ваша жизнь и как по-разному относились бы к вам окружающие в зависимости от того, были вы изо дня в день пьяны (на работе!) или нет… Раздражал коллег и его вызывающий роман с Мэри, которую в журналистской среде не любили, в противоположность Марте. Он вообще всегда производил плохое впечатление на людей, когда не был занят делом.
А дело близилось, причем грандиознейшее — операция «Нептун» (первый этап операции «Оверлорд»), высадка англо-американского десанта в Нормандии. Британцы долго не хотели ее осуществлять, потому что имели неудачный опыт. Нужно было в одночасье десантировать не только 150-тысячную армию (дополнительно сбрасывались с воздуха парашютными десантами более 20 тысяч), а также госпитали, бронетехнику, грузовики, обозы, провиант, снаряжение, потом сразу же вступить в бой, закрепиться и немедля двигаться на Рур, чтобы дойти до запада Германии и нанести непоправимый урон ее армии и промышленности. Море у берегов Нормандии неспокойное, холодное, берега крутые, немцы настороже, ведь другого пути для морского вторжения нет. На побережье есть порты, Кале и Шербур, но оба находятся на полуостровах, откуда трудно выйти на оперативный простор, а там, где надо, пристаней нет. Поэтому на Тегеранской конференции Черчилль предлагал высаживаться не в Нормандии, а на Балканах. Но Рузвельт и Сталин отстаивали «стратегию сокрушения»: высадиться во Франции и как можно быстрее войти в Германию, и англичане уступили.