Фрау Шнайдер смотрела на грузчиков, и сердце говорило ей: да, это больно, как и любая другая потеря, но она не хотела, чтобы фрау Бургмюллер это видела, потому что эта старая ведьма подумает, что она вмешивается в чужие дела, но что поделать, она не могла скрыть этого от самой себя, да и зачем ей это, было ясно, что происходит, когда кузова двух грузовиков закрыли, и они поехали в сторону Банхофштрассе, затем она увидела герра Кёлера, садящегося в машину того доктора, неизвестно откуда, и они поехали, она просто смотрела на дом напротив и чувствовала себя так, будто умер ее дорогой сосед и только что вынесли его гроб, и она больше не хотела сегодня смотреть в окно, ей было все равно, что скажет эта иссохшая старая карга; Герр Кёлер сидел рядом со своим другом, держа ноутбук на коленях и крепко сжимая дверную ручку, пока доктор Тиц весело болтал с ним о его будущем жилье и о том, как хорошо было бы им быть так близко; Герр Кёлер, явно испуганный, не отрывал глаз от дороги, так что через некоторое время доктор это заметил, сбавил скорость со 140 километров в час до 90, и они поехали в сторону Айзенберга. С доктором Титцем всегда была проблема: он ехал слишком быстро, ему постоянно делали предупреждения за превышение скорости. Если полицейский его знал, он иногда снимал с себя штраф, но если полицейский его не знал, он не снимал. Его жена, конечно, была очень зла: «Я очень на тебя злюсь», – ругала она его, потому что ты ездишь слишком быстро. Но почему, скажи мне уже, но доктор Титц не мог ей сказать почему, потому что он и сам не знал. Ему просто было приятно ехать так быстро, как позволяли обстоятельства. Что он мог сделать, такой уж он был. Но его жена этого не принимала, а в последнее время она определенно беспокоилась за него, потому что ты стареешь, дорогая, понимаешь, тебе приходится носить очки, и особенно в твоем возрасте приходится немного замедлить ход, и всё, всё осталось как было, хотя ради своего друга доктор Тиц сбавил скорость до девяноста километров в час и продолжал говорить об их общей будущей жизни, его жена ждала дома с лёгким мясным бульоном, приготовленным специально для Адриана — малыш, их внук, не мог этого есть — а также с милым маленьким арабским мясным блюдом, потому что однажды она подала его, когда Адриан приехал
ужин, и он ему очень понравился, поэтому она решила приготовить его снова, она сообщила об этом мужу вчера, когда они всё обсуждали, но она всё ещё немного волновалась, потому что принять больного Адриана — это не то же самое, что пригласить его на ужин, хотя сам Адриан был решительно забавным человеком, она даже иногда признавалась, что он нравится ей так же хорошо, как и мужчина, но, конечно, никто не обращал на это внимания, доктор Тиц был рад видеть свою жену такой воодушевлённой, когда Адриан приходил, ему никогда не приходило в голову, что могла быть другая причина, и теперь он был особенно рад, что их весёлые совместные ужины станут регулярным явлением, и они действительно регулярно обедали вместе, даже если прежний весёлый характер этих трапез не возродился; доктор Тиц долго не признавался в этом себе и отмахивался от комментариев жены, когда она пыталась намекнуть на это, и, конечно, он тоже знал, что Адриан больше не
Falsche Welt, dir trau ich nicht!
каким человеком он был, всё в нём изменилось, но он всё же чувствовал, даже спустя месяцы, что решение переехать к ним Адрианом было правильным, поскольку он действительно нуждался в нём, потребность, которая — мало-помалу — становилась всё более очевидной: сначала им просто пришлось привыкнуть к тому, что Адриан бродит тут и там, а потом иногда по ночам они начинали просыпаться и находили его стоящим у своей кровати с растрепанными волосами и взглядом, устремлённым куда-то вверх, герр Кёлер рассуждал о том, что во время великой аннигиляции во время Большого взрыва, после возникновения миллиарда частиц, из-за нарушения симметрии не возник избыток плюс одной частицы материи, и именно это создало мир, а вместо этого во время великой аннигиляции во время Большого взрыва не возникла античастица, и именно это привело к созданию мира
— антиматерия просто исчезла бесследно, никто не знает, куда она делась, знала только сама антиматерия, потому что, по мнению господина Кёлера, из-за нестабильности своей структуры эта антиматерия немедленно коллапсировала в чёрную дыру, и теперь все античастицы были скрыты в этих чёрных дырах, нужно было только измерить их общий вес, и всё, что исчезло в таком огромном количестве, снова существовало бы, господин Кёлер