разгружать товар, он пил воду из кранов на кладбище или из фонтанов на главных площадях в крупных городах по ночам, и он никогда не садился в автобус или поезд, он даже не путешествовал автостопом, Флориан совершал свои путешествия исключительно пешком, потому что он не хотел, чтобы кто-то его видел, он не хотел, чтобы кто-то его опознал, и он не хотел, чтобы кто-то ему мешал, потому что ему нужно было что-то закончить
и светло-голубой
и людям в Кане не приходило в голову, что Флориана нет рядом, кроме заместителя шерифа никто об этом не думал, так же как Карин не думала об этом, когда она избавилась от своего джипа из соображений безопасности и начала искать Юргена, было бы трудно его найти, потому что Юрген был умным, признала она, когда она тщетно искала его в Мюкке, она стучала и стучала, но никто не открыл дверь, она ушла и вернулась через час, но даже тогда она никого не нашла дома, или, по крайней мере, так она думала, когда одна соседка приоткрыла окно и крикнула ей, чтобы она постучала в дверь громче, потому что кто-то был дома, но смотрел телевизор, наконец дверь открылась, и ее впустили, я понятия не имею, заявила старушка, он никогда мне ничего не говорит, так было с тех пор, как ему исполнилось четырнадцать лет, но Карин подняла руку и остановила ее: он тебе не говорил, куда идет, я друг, сказала Карин, и она посмотрела на женщину ледяным взглядом, но старуха только почесала лысый череп, выпрямилась в инвалидном кресле, как человек, который слишком долго там сидел, затем глубоко затянулась сигаретой, отогнала дым и велела Карин говорить громче, и после того как Карин повторила свое заявление, она только сказала: «Ты действительно его подруга?» и она сделала лицо человека, чье недоверие к тому, что Карин была подругой ее сына, было сравнимо только с ее недоверием к тому, что у ее сына могут быть друзья, потому что его забрали копы, когда ему было четырнадцать, прямо в кутузку, но она не стала продолжать, потому что Карин перебила ее: он не упомянул других друзей? Чем он занимался? Работал? Еще чем-нибудь? Он в Кане, сказала старуха, он определенно не там, потому что я только что оттуда приехала, ну тогда он в Зуле, парировала старуха, в Зуле? спросила Карин, почему в Зуле? потому что он не мог больше оставаться здесь, в Мюкке, — пришел ответ.
с тех пор, как двое его друзей детства танцевали «Танец цыпленка» в старой армейской форме в Доме культуры, он сказал, что не выдержит здесь и часа, хотя это его родина, но если бы это было не так; старушка скривилась, затушила сигарету о подлокотник инвалидной коляски, бросила окурок на пол и покатилась к входной двери, показывая, что Карин пора уходить, и Карин ушла, она даже не попрощалась, «Зуль», — сказала она себе, и исчезла, старушка пыталась некоторое время наблюдать за ней из-за занавески в окне, но Карин исчезла так быстро, словно какой-то злой призрак, затем старушка отметила про себя, что, в наши дни много людей ищут этого преступника, затем она вернулась в гостиную, на свое место перед телевизором, который она не выключала, пока Карин была здесь, она только убавила звук, который теперь снова включила, и продолжала смотреть «Виолетту» , свой любимый сериал, и было трудно снова в него включиться, хотя ей хотелось посмотреть, сойдутся ли Леон и Виолетта, но эта женщина со странными глазами провела слишком много времени в ее доме, или, по крайней мере, достаточно, что это казалось слишком трудно было уловить нить, но потом она нашла её, Леон и Виолетта снова сошлись, всё хорошо, что хорошо кончается, она вздохнула и убавила звук, когда началась реклама, но не выключила телевизор, зачем ей это, ведь следующая серия должна была вот-вот начаться, и прежде чем она началась, она подкатила к телевизору с чашкой и чайником и заварила ещё один чай, потому что чай в чайнике остыл, добавив немного немецкого рома Verschnitt, затем добавила ещё немного, она вернулась к телевизору и включила звук, потому что сериал начинался снова – прямо как скрытая ярость Карин, потому что так всегда случалось, сказала она себе, если она смотрела в лицо, если она смотрела на кого-то дольше, чем на мгновение, у неё в челюсти подергивался нерв, а потом, из-за её плохого глаза, другой человек всегда начинал смотреть на неё, как это произошло сейчас, она перешла в следующий вагон и села, она немного посидела там, потом пошла в туалет, чтобы слышала, идет ли за ней этот человек, но нет, она не слышала никаких движений, дверь не шипела, она подождала немного, вернулась и села, и посмотрела в окно, но смотреть было не на что, только капли дождя били по стеклу и капали вниз, и в Зуле тоже шел дождь, хотя и не такой сильный, как во время поездки на поезде, которая была довольно долгой с тремя пересадками, сначала в Хойерсверде, потом в Лейпциге, потом в Эрфурте, — и она была измотана,