но это было напрасно, потому что, само собой разумеется, это только сделало людей в Кане еще более нервными, хотя все были рады, что теперь они, по крайней мере, могут спать по ночам, и они не вскакивали в испуге от каждого пустякового шороха в великую ночь Каны; никто не хотел ничего слышать о НАБУ, потому что эти, во главе с этим в медицинской маске Тамашем Рамсталером, только чинили больше проблем с тех пор, как начали сюда приходить, пытаясь успокоить людей публичными лекциями, но в конце концов случилось то, что так называемый мэр Каны — не имея никакого значения для жизни Каны, никто его все равно не воспринимал всерьез — попросил их больше не приезжать, и с тех пор НАБУ больше никогда не ступало на территорию Каны; Тамаш Рамсталер был оскорблен и с тех пор лишь ежемесячно публиковал уведомления в форме Открытого письма жителям Каны на своем собственном сайте, но его никто не читал, так что по крайней мере одна маленькая глава в этой череде ужасов теперь закрылась, потому что люди не скрывали, что нападения волков теперь превратились в всего лишь маленькую главу в зеркале последовавших ужасов, оставшись ужасным воспоминанием главным образом для герра Рингера и фрау Рингер, но раны зажили, и через некоторое время на физиономии фрау Рингер не осталось больше следов произошедшего; «Посмотри на себя, у тебя почти ничего нет на лице», — говорила ей фрау Фельдманн, когда они садились пить кофе с пирожными, как обычно, у Фельдманнов или в Herbstcafé, а фрау Рингер смущенно улыбалась, с каким-то защитным стыдом, и невольно тянулась к шелковому шарфу, покрывавшему шею, потому что чувствовала шрамы, очень сильно чувствовала их, и знала, что они никогда не исчезнут у нее полностью, как, по большей части, и сами ужасные события; более того, жители Каны старались ускорить процесс забвения, потому что как можно жить со всем этим?
Однажды вечером депутат спросил Пфёртнера: «Это нормально – хотеть всё это спрятать, ведь, посмотрите, как нас пытаются запугать этой пандемией, жизнь вернётся в нормальное русло, только она не возвращается в нормальное русло, даже депутат подозревал это, главным образом потому, что некоторые вещи, как он сформулировал Пфёртнеру, ещё не были прояснены, потому что, если подумать, ничего не было прояснено, – с горечью заявил он, – потому что почему? Мы знаем что-нибудь о том, кто взорвал станцию Арал и бедных Надира и Росарио?! Мы не знаем, и знаем ли мы, кто убил нацистов?! Мы не знаем, или знаем – если позволите мне обратиться к тому, что касается меня лично – местонахождение Флориана?!» «Не знаю», – развёл депутат свой
расставив руки, и, стоя в будке швейцара на Фарфоровом заводе, он осуждающе огляделся вокруг, вся вселенная – загадка, он покачал головой, разочарованный, как человек, не верящий в загадки, – потому что депутат верил только в работу властей, организованную, строго сосредоточенную, – и, заключил он свои замечания, это то, о чем мы просто не можем больше говорить, это провал, мой Пфёртнер, всё расследование и всё такое, я продолжаю подавать рапорты, рассказывая им всё, что знаю о Флориане, вплоть до мельчайших подробностей, но ничего, они даже глазом не моргнут, что было не совсем верно, потому что на дело, и в частности на исчезновение Флориана, было выделено следственное управление в Эрфурте, и кто мог знать это лучше, чем сам депутат, ведь они уже дважды приходили в Хоххаус, и он провёл их в квартиру Флориана, где открыл им дверь с хозяином ключ, заместитель должен был ждать снаружи, так как ему не разрешили увидеть, что они делают внутри, затем полицейские вернулись в коридор, но ничего не сказали, что огорчило заместителя, они могли бы что-то сказать ему, поскольку он сам был своего рода официальным лицом, тем более, что он так много помогал их расследованию, но они ничего не сказали, только жестом велели ему запереть квартиру; затем они появились еще раз, и все повторилось тем же образом; заместитель не знал, вернулись ли они во второй раз, надеясь найти что-то еще, кроме сотового телефона, растоптанного на полу квартиры, из которого, однако, благодаря работе Эрфуртской специальной лаборатории были извлечены данные карты памяти, включая два видео, поэтому, когда анализ видео был завершен, ордер на арест, содержащий относительно недавнее удостоверение личности