это можно было противопоставить неизбежной, кажущейся опасности; в искусстве Баха просто не было ЗЛА, оно было создано Бахом и не могло быть уничтожено, в отличие от вселенной, и не было ничего случайного в творчестве Баха, не в тот период, до того, как были созданы эти произведения, но с того момента, как они возникли, нет и нет, здесь не было никакой случайности и никогда не будет, никаких изменений, потому что Бах был СТАБИЛЬНЫМ
СТРУКТУРА и останется таковой навечно, чем-то вроде идеала, как сказочный кристалл, как поверхность капли воды, ее устойчивость непостижима, ее совершенство непостижимо, и, конечно, это можно было бы описать, но нельзя было постичь, потому что ее сущность обходила движения духа, который пытался ее постичь, потому что есть вещи, на которые мы не способны, думал мозг Флориана, и это естественно, и все же, чтобы мы поняли, почему нет сущности совершенного, вот почему мы должны сказать, что совершенное просто существует, но если у него нет сущности, то нам остается только чудо, так думал мозг Флориана, затем снова его мускулы взяли верх, он вышел из глубины леса или из-за склонов холмов, обильно поросших кустарником, и вернулся в Кану, и оттуда больше не уходил, он ждал, как это делала Карин, она не могла пойти на Маргаретенштрассе, более того, она не могла даже Слишком часто показываясь в этом районе, она выбрала пансион Илоны, расположенный не в центре Каны, а в нескольких километрах к северо-западу от города. Туда можно было дойти пешком, и так она туда и добралась, и никто там ей не мешал. Два выстрела – и они пропали. Она закопала их недалеко от дома, но за пределами деревни. Затем на следующий вечер она вернулась в Кану, чтобы к полному наступлению темноты занять одну из своих постоянно меняющихся точек наблюдения. Какое-то время она наблюдала за зданием фитнес-центра, но потом отказалась от этой затеи и с наблюдательного пункта заброшенной заправки увидела небольшой участок зелени перед входом в Хоххаус. Она сняла деревянную доску, закрывавшую окна, и поставила ее обратно неповрежденной. Таким образом, она могла провести здесь ночь, полностью защищенная, а также следить за Хоххаусом, перекрестком Эрнст-Тельман-Штрассе, парковкой перед Баумарктом. узкая тропинка возле бывшего дома Босса, которая вела под железнодорожными путями к Ольвизенвегу, но она также провела несколько часов в Бурге, оцепленном и опечатанном полицией, для нее было детской игрой попасть туда без
повредив печать, и с верхнего этажа, который подразделение никогда не использовало так часто, у нее был довольно хороший вид на Йенайше-штрассе и две параллельные улицы, ведущие к Ратуше в Альтштадте, но у нее также был другой наблюдательный пункт с участка земли рядом со школой, откуда она могла видеть, кто входит и выходит из Herbstcafé, но Флориан не входил и не выходил, так как он никуда не собирался идти, так как он нашел подходящее место прямо напротив Burg 19, в башне церкви Санкт-Маргаретенкирхе, так как только оттуда он мог ясно и спокойно видеть, что происходит ночью перед Burg 19, он мог ясно и спокойно наблюдать, кто входит и кто выходит, но в тот единственный раз, когда он мог бы ударить ее, Карин двигалась так быстро, что он даже не успел вовремя спуститься с башни и броситься на нее, но когда он попытался, он вдруг услышал слабый шаркающий звук, доносившийся из-за алтаря, и он на мгновение остановился у подножия лестницы и прислушался к тишине в церкви, он опоздал, и нетрудно было догадаться, что Карин долгое время пряталась в Бурге — кто знает, с каких пор — и теперь она оттуда уезжала, так что его путь был не слишком удачным, хотя он не был слишком удивлен тем, насколько это было трудно, потому что он знал, что это будет трудно, Карин охотилась за ним, а Карин была очень хорошим охотником, она уже доказала это в Спортпенсионе в Зуле, и она доказывала это сейчас, короче говоря, было очевидно, что пока он искал Карин, Карин также искала его, а именно, Карин знала, что она следующая...
знал, что ей последней придется заплатить, так же как было ясно, что Карин поняла, кто ее враг: он, и ему не составило труда понять, что Карин все знает, и поэтому она хочет его опередить: печально, и с этим осознанием, Флориан поднялся по узкой лестнице, ведущей в башню, но он не знал, почему его вдруг охватила печаль, это случалось и с ним раньше, и он никогда не мог с этим справиться, ни прежде, ни теперь, возможно, это было единственное чувство, оставшееся в нем от прежней жизни, хотя он всегда удивлялся, что в нем вообще осталось какое-то чувство, он не ожидал его, в любом случае, застигнутый врасплох, он ничего не мог с этим поделать, он должен был позволить ему заполнить каждую из своих пор, беспомощный перед лицом этой особой, металлической, холодной грусти, и поэтому он остался здесь и сейчас, он сел в башне на одну из балок рядом с колоколом, наклонившись вперед, опершись локтями на