Маленький столик возле кресла, как и само кресло, напоминал ему о викторианской эпохе — эпохе, самой дорогой его сердцу. Он выпятил губу и оскалил зубы, ухмыляясь в зеркало, затем указательным пальцем постучал по верхней пятой, потому что она, казалось, стала более чувствительной в последнее время, но нет, ничего, он откинулся на спинку кресла и налил себе еще один стакан, на этот раз примерно на четыре пальца, сделал несколько глотков и снова откинулся назад, вздохнул и посмотрел в окно, и с грустью решил, что май или нет, темнело все равно слишком рано, и по правде говоря, солнце быстро садилось за извилистую тропу Заале, может быть, из-за гор, которые, конечно, так поздно пропускали свет с востока и так же верно слишком резко загораживали свет с запада, такого мая у них еще не было, заключила фрау Рингер, но только себе самой, она не осмелилась об этом сказать. ее мужа, потому что подобные замечания неизменно оказывали на него удручающее действие; Что касается взгляда Рингера на ситуацию – а он говорил об этом с женой, если вообще говорил, – и он имел это в виду не только в политическом или общественном смысле, но и в общем смысле, – он считал, что они проиграли битву, и не только её, добавил он, но, возможно, даже и войну, потому что они вылезли из канализации – как всегда случалось в такие исторические паузы, они появились, всё разрушая, уничтожая и унижая всё, к чему прикасались, унижая всё ценное, оскверняя то, что было священно для других, распространяя болезнь, против которой не было вакцины, потому что опасность представляла не пандемия, а эта зараза, главным симптомом которой было то, что люди проявляли себя с самой худшей стороны, и они были слабы, безмерно слабы и безмерно глупы, и что мы можем с этим поделать, Рингер указал на себя, и обычно в этом месте он не продолжал свою мысль, как человек, который не мог сказать ничего больше, да и не нуждался в этом, потому что Если то, о чем он говорил, было непонятно и раньше, то теперь это уже не будет понятно, и он снова погрузился в то апатичное состояние, и на его лице было то самое отсутствующее выражение, которое так беспокоило его жену, потому что оно, казалось, указывало на то, что он, Рингер, больше не жив, потому что это не жизнь, сказала фрау Рингер своей подруге, потягивая кофе в Herbstcafé, это скорее похоже на то, знаете ли, когда человек проводит свои последние дни в склепе, я не вижу выхода, и она только горько покачала головой, конечно, фрау Фельдман попыталась ее подбодрить, и
Хотя она была бы более чем счастлива сказать, что её жизнь с собственным мужем – не сладкое удовольствие, она молчала, потому что зачем ей сокрушаться, зачем ей обременять подругу, когда у этой подруги было гораздо больше причин для жалоб, чем у неё, ведь у неё действительно было гораздо больше причин: она и её муж первыми подверглись нападению этого зверя в горах, потом Рингера заподозрили в убийстве, и, наконец, у него случился этот срыв, потому что он винил себя во всём, что произошло в Кане и повсюду, хотя для этого не было никаких причин, возражал дома герр Фельдман, когда жена рассказала ему об этом положении, почему Рингер, сказал он, он исключительно принципиальный человек, который всю свою жизнь стремился только к добру, так же как я всегда ищу только адекватную гармонию, когда перекладываю сложное произведение Beach Boys, потому что, посмотри – он показал ей партитуру на пюпитре на пианино – вот, например, знаменитая «I Get Around», я работаю над ней, моё сердце, уже два дня, и я на самом деле не хочу хвастаться, потому что я могу справиться с Бахом, но не с этими сложными, изысканными, чудесными гармоническими прогрессиями, свойственными только величайшим; нет и нет, потому что, знаете ли, я каким-то образом пытаюсь встроить то, что делает припев, сохраняя мелодию, но это очень трудно, герр Фельдман поджал губы и снова погрузился в свою работу, потому что считал музыку работой, ибо любил всё, что было музыкой, как другие любили свою работу, и для него это могло быть что угодно, от классики до поп-музыки, он не видел между ними никакой разницы, садясь за пианино с той же преданностью, словно конструировал мост или спичечный коробок, и говорил: «Я начинаю работу сейчас», и так он это называл, когда его жена около полудня сообщала ему весёлым голосом, что обед готов, и он говорил: «Одну минуточку, одну минуточку, я работаю», а фрау Фельдман ждала радостно и терпеливо, и она не ругала его за то, что ему приходится поддерживать еду в тепле — ведь она наверняка остынет, — но она ждала и поддерживала еду в тепле, и так они жили в величайшей гармонии, благодаря которой фрау Фельдман хотела сказать, когда она время от времени поднимала этот вопрос в конце одного из их любовных будней, что, возможно, и были гармонии в фортепиано герра Фельдмана и в его партитурах, но, безусловно, эта гармония присутствовала и в их жизни, и пока на их двери висит замок, она объявляла, когда поднимался еще один пугающий слух, то я не боюсь, потому что для